Гонщик
Шрифт:
– Брайан, заказы из ресторана и цветочной лавки доставлены. Можно впустить посыльных?
– Что? А… Нет. Пусть оставят у дверей, я сам заберу.
Удаляю игрушку и выключаю визор-фон. А потом иду в гостиную. Ирэн уже освежилась, приняла душ, распустила по плечам чуть влажные светлые волосы и сидит на диване, поджав ноги. Заслышав мои шаги, она кокетливо вскидывает голову, но осекается и испуганно спрашивает:
– Что с тобой, Брайан?
– Со мной? Все в порядке… - Мне никак не удается совладать с выражением своего лица, да и голос звучит слишком хрипло.
– Все в порядке, Ирэн. Заказы у дверей, я сейчас накрою на стол, и мы официально начнем наше свидание.
Пытаюсь выйти в прихожую, но ноги не держат, и я вынужден опуститься на диван.
– Брайан, - Ирэн подсаживается ко мне и проводит ладонью по моей щеке, - плохо тебе, да?
От нее приятно пахнет свежестью, а в голосе звучит такая нежность, что я не выдерживаю и крепко прижимаю ее к себе, зарываясь лицом в ее чуть влажные, пахнущие шампунем волосы. Она гладит меня по голове, будто маленького, и приговаривает:
– Все будет хорошо, вот увидишь. Скоро тебе станет легче.
И мне действительно становится легче. Я немного отстраняюсь и смотрю ей в глаза.
– Я знаю, что ты не поверишь мне, Ирэн, но все равно скажу… - Делаю паузу. Слова, которые я собираюсь произнести, непривычны для меня и потому даются с трудом, но я искренен.
– Ирэн, ты очень много значишь для меня. Ты стала ужасно дорога мне…
– Дорога?
– внезапно перебивает она и неприятно прищуривается.
– А почему же друзьям ты говорил обо мне, как о дешевой шлюхе, которая вешается тебе на шею и просто мечтает забраться к тебе в штаны?
– Что?!
– Я отшатываюсь. Ее слова как пощечина, удар под дых, нож в спину. Конечно, я понимаю, что это вступила в действие заложенная в ее мозг программа, но, честно признаться, оказываюсь совершенно не готов к этому.
– Надоедливая сучка, так вроде ты говорил обо мне?
– продолжает шипеть она.
– Твои друзья смеялись мне прямо в лицо и спрашивали, за сколько секунд я успеваю стащить с себя трусики и глотаю ли я, когда делаю тебе минет!
Она говорит что-то еще в таком же духе, а я полностью выпадаю из реальности. Перестаю соображать. В ушах искаженно, гипертрофированно громко звучат ее слова, а глаза застилает кровавая пелена. Прежде чем я понимаю, что делаю, хватаю стоящую на столе вазу и с размаху швыряю об стену. А потом доходит очередь и до стола. Короче, я крушу собственную квартиру, инстинктивно стараясь грохотом сломанной мебели заглушить чудовищный смысл ее слов. Впрочем, она уже давно молчит и только смотрит испуганно. И в глазах ее уже нет вражды. Нет навеянной гипнозом ненависти. А есть ужас пополам с… жалостью и какой-то странной нежностью, словно она молча спрашивает: "Плохо тебе, да?"
Я останавливаюсь, сглатываю тугой комок, забивший горло, и предлагаю:
– Ну что, может, теперь пообедаем? Там за дверью деликатесы из ресторана. И цветы.
Она внезапно начинает смеяться и приговаривать:
– Нет, ну ты точно ненормальный! Маньяк! Псих! И угораздило же меня влюбиться в такого придурка!
– Ты не виновата. Тебя заставили.
– Я иду на лестничную клетку за цветами и продуктами, но спохватываюсь и командую: - Барабашка, прибери-ка ты все по-быстрому.
Вскоре обломки и осколки покидают гостиную, и тут обнаруживается неприятная вещь - у нас больше нет стола, ведь я только что расколотил его о стену.
– Будем считать, что у нас пикник, - предлагаю и требую у Барабашки салфетки, а сам начинаю разбрасывать по гостиной охапки цветов.
– Ты что!
– возмущается Ирэн.
– Это же цветы, а не солома! Надо аккуратно, чтоб красиво…
– Тогда делай сама. И вообще, цветы твои, вот сама с ними и возись, - огрызаюсь и начинаю раскладывать салфетки прямо на полу, а на них выставляю доставленные из ресторана блюда. Наша возня продолжается какое-то время. Я озабоченно поглядываю на Ирэн, но она вроде довольна и даже напевает себе что-то под нос. Смотрю на часы: до сеанса еще полчаса. Разливаю шампанское и зову Ирэн к "столу". Мы усаживаемся на полу среди цветов.
– Тост!
– требует Ирэн.
Мне очень хочется сказать: "За нас с тобой", но дудки - больше я не собираюсь попадаться в ту же ловушку. Похоже, мои признания только провоцируют действие программы. Док предупреждал, чтобы я ни в коем случае даже не пытался склонить Ирэн к близости - дескать, это как пить дать спровоцирует программу, но все оказалось гораздо хуже.
– Ты чего молчишь?
– спрашивает Ирэн.
– Лучше ты скажи тост.
– Тогда за… тебя.
– За меня, - смачиваю губы шампанским и с тревогой замечаю, как напрягается ее лицо. Ну что опять не так?! Она отставляет бокал в сторону и дуется, а по щекам ее текут слезы.
– Ирэн, - умоляю я, - что случилось?
– Ничего! Просто ты самовлюбленный надутый болван! Мог хотя бы из вежливости в ответ выпить за меня, но ты постоянно даешь мне понять, что я для тебя ничего не значу! Что я просто грязь под твоими ногами! А ты весь такой богатый и знаменитый! Этакий принц, который снизошел до бедной золушки!
– Ирэн, ну что ты несешь?
– Правду! Видеть больше не могу твою смазливую рожу! Я хочу уйти! Отпусти меня! Ты не имеешь права силой держать меня здесь!
В отчаянии смотрю на нее. Нет, мне не справиться с этой чертовой программой в ее голове. Ни за что не справиться! Выплескиваю шампанское из своего бокала прямо на цветы и наливаю до краев коньяк. Выпиваю залпом, почти не чувствуя вкуса, а потом наливаю еще и еще, и ощущаю, как жгучий тяжелый ком катится по желудку вниз - в ноги, а потом ударяет в голову.
– Я не хочу больше тебя видеть!
– плачет Ирэн.
– Отпусти меня! Я хочу уйти!
– Нет, я не отпущу тебя, ты останешься здесь. Уйду я.
Хотя куда я уйду? Я не могу оставить ее одну. Впрочем, квартира большая… Встаю и чувствую, как перед глазами все плывет. Это начал действовать коньяк. Шатаясь, бреду в кабинет, плюхаюсь перед экраном и набираю на визор-фоне код Мартина, молясь всем чертям, чтобы он оказался дома. На мое счастье, он откликается, и на экране возникает его улыбающаяся рожа.