Гора из черного стекла
Шрифт:
Но всю правду мы узнали позже. Пастор Уинсаллен попросил нас с Теренсом остаться после того, как паства разойдется по домам; мы, конечно, остались. Мы-то думали, что пастор попросит приютить этого человечка, а я этого стеснялась, потому что в гостевой комнате еще лежали нераспакованные мамины коробки, там было не проветрено и не убрано. Еще я волновалась потому, что никогда не принимала иностранцев, не знала, что они едят. Но пастор хотел не этого.
Миссис Симпкинс остановилась, задумавшись. На губах мелькнула улыбка, возможно от смущения.
— То была самая странная ночь в моей жизни, скажу я вам. Понимаете, оказалось, что Общество
Вы знаете кое-что из того, что говорил Аль-Саид, потому что вам тоже говорили — эти люди из Грааля и вред, который они причиняют детям, — но нам сказали больше. Аль-Саид рассказал нам, что его Общество, состоящее из людей разной веры, считало, что Братство Грааля использовало детей для работы их машины бессмертия, а значит, им понадобятся еще дети, потому что дети могут использоваться только несколько лет, а некоторые дети уже умерли, в то время как эти люди собирались жить и жить вечно.
— Значит ли это, что Селларс был одним из них, Орландо? — вдруг спросил Фредерикс. — Один из Общества друзей или как там их?
Орландо только пожал плечами.
— Никогда не слышала о вашем Селларсе, если хотите, — сказала миссис Симпкинс. — Но что еще удивительней, мистер Аль-Саид рассказал нам тогда, что один из членов Общества — в настоящем названии нет слова «друзья» — был русским ученым, по-моему, он сказал остальным, что считает, будто Братство Грааля… хочет пробить брешь в Боге.
Орландо помолчал, раздумывая, правильно ли он все понял. Он глянул на Фредерикса, у того был вид, будто его только что стукнули камнем по голове.
— Пробить брешь в?.. Что это за брехня? Я, конечно, не хочу вас обидеть, но…
Бонита Мей засмеялась с некоторым неодобрением.
— Да, так я сказала, мальчики! Может, не совсем теми же словами, но именно так! Я удивилась, что пастор Уинсаллен не назвал это богохульством, но он сидел с серьезным видом. Я не знаю, чему научился этот молодой человек, когда был в колледже, но это не было похоже на проповедь, как я ее понимаю. — Она снова рассмеялась. — Мистер Аль-Саид пытался нам объяснить. У него была такая добрая улыбка! Он сказал, что хотя наши верования очень отличаются — он и его друзья — копты, мы — баптисты Церкви Откровения, в Общество входили также буддисты, мусульмане и представители других религий, но у всех у нас было что-то общее. Он сказал, что все мы верим, что можем достичь определенного состояния души и коснуться Бога. Может, я плохо объясняю, потому что я плохой оратор, а он хороший, но в общих чертах дело обстоит именно так. Мы тянемся к Богу или бесконечности, кто как называет это. Так вот, он сказал, что некоторые члены Общества почувствовали… что происходит что-то плохое. Когда они молились, или медитировали, или еще что, они чувствовали — что-то изменилось… в том месте, куда они отправлялись,
— Мне кажется, я ничего не понял. У меня болит голова. Но не оттого, что вы говорите, — тут же добавил он. — Просто потому, что я болен.
На сей раз улыбка женщины была почти нежной.
— Да, ты болен, мальчик. А я все говорю и говорю. Хотя осталось уже немного рассказать, тем более что я сама не очень понимаю их речи. Теперь ты поспишь, и мы подумаем, куда нам отправиться завтра.
— Куда нам отправиться?
— Я уже говорила вам, что здесь район военных действий. Эти жалкие создания, Тефи и Мават, они работают на Осириса, сейчас они очень заняты — пытаются подавить восстание. Но как только им это удастся, они пойдут по домам, собирая своих единомышленников, запугивая остальных, чтобы восстание не повторилось. А вы, мальчики, очень заметны, как два столба на ровном месте. Идите поспите.
Орландо спал, но сон не давал ему желанного отдыха. Он плыл по черному морю беспокойных, лихорадочных сновидений, которые захлестывали его, как волны, будто он опять оказался запертым в замке. Сцены из детства, но не его детства, проходили чередой, перемежаясь видениями таинственных черных пирамид — огромных молчаливых наблюдателей.
Но самыми странными были не сны о детях или пирамидах, а сны о чем-то, чего он не видел ни во сне, ни наяву: замок, окруженный облаками, заросли покрытых тяжелыми цветами ветвей, крик птицы. Ему даже приснилась Маат, богиня правосудия, но не в том виде, как он наблюдал ее раньше, с пером и в египетском одеянии. Во сне она явилась ему в запертой в клетке, с крыльями, больше похожая на птицу, чем на женщину, — перья скрывали наготу. Единственное, что сохранилось, были печаль и страдание в ее глазах.
Когда он проснулся, на белой стене появился квадрат утреннего света. Голова все еще болела, но не так сильно, как вчера. Сны не совсем отпустили Орландо: он чувствовал себя одновременно и в постели в Египте, и в волнах штормового моря. Когда он спустил ноги с кровати, то был готов оказаться в холодной воде.
Бонита Мей Симпкинс высунула свою маленькую черноволосую головку из-за двери:
— Ты уверен, что уже готов встать и ходить? Дать горшок?
Первая попытка подняться показала, что он еще не готов.
— Что?
— Горшок. Знаешь, справить нужду.
Орландо вздрогнул.
— Нет, спасибо! — Он задумался на мгновение. — Здесь ведь это не нужно, верно?
— Ну, многие предпочитают делать все как всегда, если долго находятся в ВР, хотя потребности в этом нет.
Она оставила то, чем была занята, и вошла в комнату.
— Мистер Джехани, он жил тут раньше, говорил, что гораздо лучше для самочувствия, если вы делаете все как в реальном мире: едите, пьете и…
— Понятно, — перебил ее Орландо. — А где Фредерикс?
— Спит. Он просидел с тобой полночи. Ну, ты и наделал шуму. — Она наклонилась пощупать его лоб, потом выпрямилась. — Ты поминал в бреду Маат. Богиню с пером.
Орландо хотел спросить, что она поняла из его снов, но тут в комнату ворвалось целое облако маленьких желтых летучих существ, они устроились на его руках, ногах и по всей полупустой комнате.
— Вставай, Ландогарнер, вставай! — закричала Зунни счастливым голосом и сделала кульбит у него на коленях.