Гора сокровищ
Шрифт:
Я немного занимался политикой и знаю, что ни одному политическому деятелю не захочется в один прекрасный день узнать, что он оказал поддержку неправой стороне. И если это случится, он в первую очередь обрушит свой гнев на того, кто открыл этот ящик Пандоры.
— Вы предлагаете мне прекратить это дело?
— Да. Через сорок восемь часов нас здесь не будет, и в ближайшее время мы не собираемся приезжать в Новый Орлеан.
— А вы не расскажете ли мне поподробнее, как было дело, не для протокола, конечно.
— Если не для
Нам с братом нужна была только информация. Мы и не подозревали, что это дело связано с преступлением. Мы не собирались никого вовлекать в свое расследование. Мы хотели только узнать, когда наш отец уехал из Нового Орлеана и, хотя бы примерно, куда он отправился. Я подозреваю, что члены семьи Бастонов могли бы сообщить нам это, если бы захотели.
— А если предположить, что я вас сейчас арестую? Сию же минуту?
Оррин мило улыбнулся:
— Уверен, мистер Баррес, что вы этого не сделаете. Я вижу, что вы честный человек и способный офицер. И вы также достаточно умны, чтобы понять, что я предусмотрел такой исход дела. Я отослал два письма: одно еще до приезда моего брата, другое — сегодня утром. Если через несколько дней наш брат Тайрел в Мора не получит от нас известий, он обратится к властям штата с просьбой провести расследование.
Баррес усмехнулся:
— Я вижу, вы предусмотрели все. Скажу вам, мистер Сэкетт, опять же не для протокола, что Андре Бастон известный охотник за скальпами. У него большой список жертв. У нас в Новом Орлеане дуэль издавна служит способом разрешения споров, но обычно она заканчивается после первой же царапины… если только один из дуэлянтов не Андре. Он убивает своих противников. Я думаю, ему нравится убивать.
— Мне встречались такие люди.
— Я говорю вам все это для того, чтобы вы были осторожны. Он может затеять ссору и вызвать вас на дуэль.
Оррин улыбнулся:
— Мистер Баррес, мои предки были рыцарями, а мы в юности просто бредили стрельбой. В 1866 и 1867 годах мы с Тайрелом пересекли Великие Равнины. Так что если Андре Бастон жаждет крови, мы как раз те люди, что ему нужны. Только как бы не пролилась его кровь, а не наша.
Баррес пожал плечами. Наблюдая за ними и слушая их разговор, я понял, что он, подобно многим другим, был сбит с толку тем изяществом, с которым Оррин обращался с людьми. Мой брат очень любезный человек, его трудно вывести из себя или обидеть, но когда приходит время действовать, он кого хочешь заткнет за пояс.
— А кому вы хотите нанести визит?
— Филипу Бастону. Если хотите, можете пойти с нами.
— Я?! — изумленно спросил Баррес. — Мистер Сэкетт, вы не понимаете разницы нашего положения: я могу войти в дом Филипа Бастона только через вход для прислуги. Если бы нам пришлось вдруг арестовывать его за убийство, это сделал бы сам шеф полиции Нового Орлеана совместно с главным прокурором. Филипу Бастону принадлежит полдюжины сахарных плантаций, не менее четырех кораблей и множество зданий здесь, в городе. Он стоит несколько миллионов, но при всем при этом он джентльмен, сэр, да, настоящий джентльмен.
Надо сказать, он редко покидает свой дом, только чтобы навестить старого друга или объехать свои владения. Он занимается благотворительностью и всегда готов поддержать любые усилия, направленные на пользу города. — Баррес помолчал. — Но боюсь, что вам не так-то легко будет с ним встретиться.
После того как Баррес ушел, мы кончили завтракать. Время приближалось к полудню, а я не припомню случая в своей жизни, чтобы в этот час я сидел за столом. Оррин — тот другое дело, ему часто приходится работать за столом, обложившись книгами. Я же обычно в это время сижу в седле, вооружившись лассо, и гоняюсь за мустангами.
— Если уж речь зашла о дуэлях, — сказал Оррин, — я, как сторона, принимающая вызов, имею право выбора оружия. Несколько лет назад в нашей легислатуре был депутат двухметрового роста — в свое время он работал кузнецом или кем-то в этом роде. Ему бросил вызов известный дуэлянт, гораздо ниже его ростом. Великан не хотел драться, считая такой способ решения споров глупым, но принял вызов и предложил в качестве оружия кувалду, при условии, что они будут биться, стоя в воде на глубине полутора метров.
— И что же произошло?
— Это так насмешило дуэлянта, что он забрал назад свой вызов и они стали друзьями.
Наш экипаж проехал по полукруглой аллее и остановился у двери дома, где жил Филип Бастон. Здание было одноэтажным с надстройкой в пол-этажа высотой; его вход украшали шесть дорических колонн, а окна были забраны коваными железными решетками. Перед домом до самой реки простиралась лужайка, где росли огромные столетние дубы, со стволов которых свешивался бородатый мох.
Куда ни кинь взгляд, везде цвели азалии и камелии. Это было очаровательное место, где все веяло стариной.
Оррин послал хозяину свою визитную карточку, и мы стали ждать, усевшись на стулья с высокими спинками, каких я до этого ни разу не видел. С моей точки зрения, в комнате было слишком много мебели, ибо я привык к домам на ранчо, обставленным в испанском стиле: мало мебели, зато много свободного места и прохлады.
Мы прождали несколько минут. Наконец Филип Бастон вошел в комнату. Это был высокий человек, хотя не такой высокий, как мы с Оррином, и худощавый. Он взглянул на нас и сказал:
— Я — Филип Бастон. Вы хотели меня видеть?