Гора в объятьях облаков
Шрифт:
Извиняться, когда осознаешь свою ошибку, для меня было не очень трудно. Для пущей убедительности в собственном раскаянии, постаралась изобразить один из тех поклонов, которые мне ежедневно отвешивают сестрички. Надеясь, что все выглядит не слишком криво, ждала ответа тенгу.
Теплые пальцы, ощутимые через ткань пижамы, в которой я умудрилась явиться, чуть толкнули в плечо.
– Поднимись, пожалуйста.
Когда мне разрешили и дальше время от времени развлекаться в компании воронят, стало как-то светло и легко на душе. Вспомнив еще один немаловажный момент, широко улыбнулась,
– А еще хотела сказать спасибо за кофе. Это ведь ты принес? – Тенгу чуть опустил голову, подтверждая. По губам скользнула быстрая усмешка. Пугающий помощник, Гадзодза, вернулся к своему занятию, орудуя над плечом ворона с противоположной от меня стороны. Тенгу прикрыл глаза. Теперь, когда я в целом сделала то, для чего явилась, мне представилась возможность рассмотреть Шиджеру лучше.
Мужчина сидел в одних брюках, скрестив ноги. Чуть вытянувшись, я смогла разглядеть четыре дорожки красных , чуть воспаленных шрамов, с торчащими усиками хирургических швов. Дыхание перехватило, и я судорожно пыталась вдохнуть. Тенгу резко открыл глаза и прямо посмотрел в глаза.
– Вероятно, тебе лучше отправиться к себе. Зрелище не самое приятное.
– Мне не страшно или противно. Обидно и нервно, скорее. Это что за работа такая… – осматривая жилистое тело ворона, загорелое и довольно темное, с удивлением натыкалась взглядом на тонкие белые и кривые розоватые линии, видимые и на руках , и на груди. Встав, отошла ёкаю за спину, провожаемая темным взглядом. Даже там, от плеча к пояснице, по левой лопатке, по ребрам с правой стороны, везде, были видны следы шрамов. Кончики пальцев зудели от внезапного порыва дотронуться, до светлых линий. Почувствовать, поделиться переживаниями, вдруг вспыхнувшими внутри.
– Можешь потрогать, – тихо, с усмешкой, проскрипел Шиджеру. Затем, не поворачивая головы, уже громче, – Гадзодзу, если закончил, забирай инструменты и оставь нас.
– Да, хозяин. Но на сон нужно обязательно смазать и забинтовать. Зная вас, без этого к утру половина швов разойдется. Позвольте.
В ответ на просьбу, тенгу чуть опустил голову, покачав головой.
– Мне поможет невеста, раз уж ей не спиться и совсем не страшно. Свободен.
Ёкай, легко подняв столик с инструментами, покинул комнату, плотно прикрыв за собой двери.
– С чем тебе помочь? – так и не решившись прикоснуться к расписной коже, встала с колен, обходя Шиджеру по кругу. – Елки-иголки!
Узор на плече был тем еще кружевом из кусков кожи и ниток. Да здесь целая вязаная салфетка получилась. Было бы интересно, не будь так жутко. И больно.
– Не так и страшно, через три дня все затянется, – отмахнулся мужчина, а потом указал не небольшую коробку на комоде у стены, – принеси ту шкатулку.
Там оказался странный, зеленоватый тонкий материал, разрезанный на полосы по пять сантиметров шириной и три банки-склянки.
– Ну, что, медицинская сестра, помогай, – фыркнул ёкай, почему-то сверкая глазами из под темных бровей. От чего ему было так весело, стало понятно на втором этапе действа. Если плечо я худо бедно, а в целом очень даже прилично, закрутила своеобразными бинтами, то с фронтальной частью возникли некоторые сложности. Для того, чтоб плотно обернуть грудную клетку тенгу и при этом не сильно дергать больную руку, пришлось сесть вплотную к мужчине. Вдохнув для храбрости, которая внезапно стала крайне необходима для твердости рук, прижала свободный край бинта к одному боку. Чтобы пропустить бинт за широкой спиной ёкая, пришлось почти прижаться к нему. В нос ударил характерный запах зеленого винограда с примесью сандала и чего-то острого, терпкого. Не сдержавшись, втянула аромат всей грудью, забыв, что мой нос у самой шеи тенгу. Слегка опьянев, быстрее вернула бинт на грудь, затягивая первый виток и готовясь ко второму заходу. Сверху раздался тихий хмык.
– Может, стоит сесть ближе, чтоб было удобней? – услышав тихий вопрос, сердито фыркнула. Мои колени и так упирались в ноги ёкая. Еще немного, и я окажусь у него на коленях. Нахмурив брови, отправила бинт на второй виток, стараясь сильно не тянуть и при том не выпустить зеленую материю из рук. Меня окутали пьянящий запах крепкого мужского тела, тепло, исходящее от ёкая. Все это кружило голову и не позволяло сосредоточиться. Очень некстати вспомнился поцелуй. Губы пересохли, дыхание то и дело сбивалось.
К собственной гордости, я почти закончила бинтовать «пациента», завершая последний виток, как меня сильной рукой прижали к затянутой лентами груди. Не выпустить конец ленты и попытаться освободиться одновременно у меня не получалось. Тенгу молча держал, полностью игнорируя мои слабые трепыхания. Устав ерзать, все же решилась посмотреть в темные глаза. В первый раз за всю волнительную и смущающую процедуру.
Темные глаза искрились на утомленном лице. Острые скулы, которые мне так понравились в ночь похода в город, сегодня выделялись ещё чётче. Тенгу смотрел с лукавством искусителя, поймавшего добычу. Закончив разглядывать мои глаза, ёкай нагнулся ближе, вынуждая зажмуриться от предвкушения и лёгкого трепета. Но Шиджеру поступил иначе, ткнувшись носом мне в висок и глубоко вздохнув.
– Тебе нравится здесь, в поместье? – вопрос был неожиданностью. Разговаривать, будучи прижатой к груди тенгу в такой неудобной позе, было как-то совсем не комильфо.
– Может, я сперва закончу, и тогда поговорим? – тихо попросила, чуть дёрнув за край бинта. Шиджеру хмыкнул, разжимая объятия.
– Если ты обещаешь не сбегать. Мне сегодня до ужаса нужны обнимашки,– в словах скользила усмешка, но глаза стали вдруг серьезными. Волнуясь из-за всего происходящего, напомнила, доворачивая бинт и закрепляя какой-то необычной скобой.
– Из нас двоих сбегал только ты.
– Э, нет. Ты путаешь что-то, – фыркнул ёкай, вставая с подушки, – я был вынужден отправиться на работу, а не сбегал. А вот глядя на тебя сейчас, кажется, что стоит только моргнуть, как останусь один.
Собрав шкатулку с бинтами, вернула ее на место, не решаясь обернуться. Кожей чувствовала взгляд ёкая.
– Идем, – я немного вздрогнула, когда Шиджеру взял меня за руку, – покажу тебе мой сад. Здесь редко бывают гости. Даже обитатели поместья не появляются.