Шрифт:
Виктор ГОЛЯВКИН
ГОРА
Из повести "Обыкновенные дела"
Мы сошли с поезда. Отец сразу снял с лыж чехлы, распорки, зажимы, покидал всё в свой рюкзак, закинул рюкзак за плечи, встал на лыжи и покатил что есть мочи вдаль. Я не ожидал от него такой прыти.
Я огляделся вокруг: кругом снег, чёрный лес на горизонте и облака на небе. Никакой дороги здесь нет, кроме железной. Я понял: тут человек без лыж, как без рук. Я ещё возился с креплениями, а когда наконец их победил, то отцовская спина с рюкзаком была уже
Сейчас я его догоню. Скоро я перестал видеть лес на горизонте и облака на небе, я видел только две полосы лыжного следа под ногами да изредка взглядывал, как отцовская спина маячит всё дальше и дальше.
Я пёр вперёд изо всех сил, вовсю махал палками, спотыкался, вставал не отчаивался. За мной никто не шёл, не ехал, я никому не должен уступать дорогу, никто не видит, как плохо я качусь на лыжах. Я катился вперёд и всё время падал. Пусть отец не думает, что меня надо поджидать, пусть идёт вперёд без остановки - догоню же я его в конце концов!
А он нёсся как сумасшедший и не думал останавливаться. Неужели он и не устанет?
Я уже перестал спотыкаться. Качусь как по маслу. А он всё дальше и дальше.
"Ну, - думаю, - как же так можно? Вместе пришли, а он всё впереди и впереди, а я всё сзади да сзади". Тут моторчик у меня внутри как будто включился. Я разворачиваюсь и нарочно еду в обратную сторону. Он оглянется, меня не увидит или увидит, что я иду не в ту сторону, и тогда, может быть, остановится. Изредка оглядываюсь, вижу, он развернулся и стал ко мне приближаться. Вот теперь я ВПЕРЕДИ, а он сзади.
Наконец он меня догоняет, а я ему говорю:
– Физкульт-привет!
– А ты почему туда едешь?
– А ты почему туда едешь?
– Извини, Славик, - говорит папа, - я тебя совсем загнал. Увлёкся. Ты запарился. От тебя пар столбом идёт. Надо остыть.
Сам он, по-моему, устал, а на меня сваливает.
– Отдохнём, - говорю, - если ты устал.
– Вообще-то, надо ехать в ту сторону, там самое интересное.
Едем в ту сторону. Скоро впереди перед нами показалась большая гора и озеро, покрытое снегом. Дальше ехать вроде бы некуда, наверно, сейчас обратно повернём.
Но отец говорит:
– Это моя любимая гора. Правда красивая? Ты не находишь?
– Ну и что? Гора как гора.
– Да это вовсе не гора, а горушка.
Я взглянул ещё раз: страшная гора, мне показалось.
– Ничего себе, почти до самого неба!
– Она тут пейзаж делает, ты не находишь?
– говорит отец.
– Вообще-то, хороший пейзаж, - говорю.
– Возьмём эту горушку штурмом? Не спасуешь?
– Что ты, - говорю, - разве на неё вскарабкаешься? Да если я на неё и залезу, а как слезу потом? Ты шутишь? Сам, если хочешь, лезь. Я тебя внизу подожду.
Смотрю: он как сумасшедший - что это с ним?
– вскочил, расставил лыжи в разные стороны и полез на эту самую свою "горушку".
– Делай, как я!
– кричит.
– Слышишь? Вперёд, айда!
– Я потом, потом...
– говорю.
– Да ты шутишь, какое "потом"! В кои-то веки дошли до горы. Кто может знать, что будет потом. Давай, давай! А ну, жми за мной!
– Зачем мне лезть туда?
– говорю.
– Поглядим с высоты на окрестности.
– Хорошо тебе говорить. Неужели не понимаешь: гора-то огромная, а я маленький.
– Есть сколько угодно маленьких, которые лучше больших катаются с огромных гор.
– Где они? Ты их мне покажи.
– Между прочим, хорошо, что здесь нет посторонних, никто не видит, как я боюсь.
Нехотя я попробовал так же, как он, расставить лыжи. Они сразу назад покатились, а я упал плашмя носом в снег. Попробуй теперь встань с этими лыжами. Лыжи встать мешают. Вот если бы их не было, сразу бы встал, а теперь мучайся...
А он вприпрыжку шпарит, ему хоть бы что. Даже не замечает, как мне лыжи мешают. Он обернулся и мне кричит:
– У тебя "ёлочкой" не получается? А ты "лесенкой" попробуй.
– И показывает мне, как боком сначала одну лыжу ставить, потом другую.
Кое-как "лесенкой" карабкаюсь. То палки мешают, то лыжи, то ноги заплетаются. Чувствую: и шапка, и куртка мешают - всё мне мешает. Не выдерживаю и падаю. И лежу. И вставать больше не буду. Проклятая гора мне попалась на дороге. И зачем надо на неё залезать? Катались бы рядом, туда да обратно, потом домой бы спокойно пошли. А то "давай, давай"...
– Вставай!
– кричит отец.
– Ты что завалился?
– Я, может, полежать хочу. Чего ты ко мне пристаёшь?
– Нашёл место лежать! Зачем тебе лежать?
– Устал. Отдохнуть хочу.
– От чего тебе отдыхать? Ты же до верха не добрался.
– Полежать, что ли, нельзя, минут десять или пятнадцать.
– Десять или пятнадцать? Это же целая вечность. Ты простудишься насмерть за это время. Я за тебя отвечаю. Ты простудиться хочешь, заболеть?
– Что ты ко мне пристал?
– Невежливо со мной разговариваешь.
– А я злой!
– Ну тогда ладно...
– Дай полежать...
– Полежи одну минуту. Ты, пока лежишь, отдыхай не как дурак, а соберись с силами, сосредоточься. И сразу давай сюда.
– Опять ты со своим "давай, давай"!
– Ты ругаешься, силы зря расходуешь. Ты молча лежи и с силами собирайся.
– Если бы мне зачем-нибудь надо было, я бы собрался. А просто так мне не хочется.
– Ну знаешь, - говорит отец, - всякое дело сам себе выбираешь и сам решаешь, нужно оно тебе или нет. Всякое дело без тебя обойдётся, а ты без дела вряд ли. На гору, между прочим, влезают вполне добровольно. Не хочешь - не надо. Сиди внизу.