Горбачев и Ельцин. Революция, реформы и контрреволюция

Млечин Леонид Михайлович

Примаков встречался с активистами оппозиционного Народного фронта Азербайджана, представителями интеллигенции, журналистами, 18 января 1990 года он выступал на митинге, пытаясь убедить многочисленную толпу, собравшуюся на площади, успокоиться и разойтись. Его слушали, но не расходились. Разговоры не помогали. Люди ждали каких-то действий.

19 января президиум Верховного Совета СССР своим указом ввел чрезвычайное положение в Баку в связи с «попытками преступных экстремистских сил насильственным путем, организуя массовые беспорядки, отстранить от власти законно действующие государственные

органы и в интересах защиты и безопасности граждан».

Комендант особого района города Баку генерал-лейтенант Владимир Сергеевич Дубиняк ввел комендантский час с одиннадцати часов вечера до шести утра. Город разбил на одиннадцать комендантских участков. Запретил все собрания, митинги, уличные шествия, демонстрации, спортивные и театральные мероприятия, забастовки и «бесконтрольную работу средств массовой информации».

Москва требовала прекратить беспорядки и восстановить власть в республике. Но как? Единственной силой, способной на это, казалась армия. Тогда шутили: советская власть в Закавказье — это воздушно-десантные войска плюс военно-транспортная авиация.

В ноябре 1988 года десантников (106-ю Тульскую дивизию) уже высаживали в Баку, чтобы обеспечить порядок. Корреспондент «Известий» Анатолий Степовой вспоминал, как уже в декабре вместе с коллегой Русланом Лыневым диктовали в Москву репортаж: 5 декабря демонстранты пришли в Баку к зданию ЦК компартии Азербайджана и потребовали смены руководства. Войска ответили огнем из автоматов. Редактор отдела позвонил из Москвы:

— Какая стрельба? Сейчас в теленовостях показали, что в республике полным ходом идет подготовка к весеннему севу.

— Ну, тогда слушай песню трактористов, — вспылил Лынев и высунул трубку в окно.

Автоматчики стреляли поверх голов демонстрантов — как раз на уровне окна гостиничного номера, где остановились журналисты «Известий».

Но тогда все обошлось достаточно спокойно. Люди митинговали, но за оружие не брались. Под прикрытием десантников основная часть армян сумела покинуть Азербайджан. Остались те, кто не мог уехать. Теперь азербайджанцы вооружились.

В январе 1990 года Горбачев вновь отправил в Баку войска — 76-ю Псковскую и 106-ю Тульскую воздушно-десантные дивизии. Тульской командовал полковник Александр Иванович Лебедь, которому еще только предстояло стать знаменитым. В ночь на 20 января десантники с трех сторон начали входить в город. Но за год в республике многое изменилось: десантники оказались во враждебном городе.

Войска пришли слишком поздно, чтобы остановить армянские погромы. В Азербайджане восприняли ввод войск как шок, как вторжение иностранной армии, как оккупацию. Бакинская молодежь пыталась противостоять вводу войск. Солдаты прорывались через баррикады, через перегородившие дороги грузовики под огнем стрелкового оружия и градом камней. Десантники пустили в ход оружие.

«Задача была поставлена четкая: на огонь отвечать огнем, на боевую стрельбу — стрельбой, — вспоминал генерал-полковник Ачалов. — Я дорожил своими людьми, а не жизнью тех бандитов, которые устраивали провокации».

В ночном бою погибло около двухсот человек. Можно сказать, что этот кровавый эпизод невероятно усилил

стремление Азербайджана выйти из единого государства.

Фактически республика вышла из подчинения Москве.

20 января председатель президиума Верховного Совета Азербайджана Эльмира Микаил кызы Кафарова (недавний руководитель местного комсомола) по радио выразила резкий протест против грубого нарушения суверенитета республики, поскольку азербайджанские власти не дали согласия на введение чрезвычайного положения:

— Вся ответственность за пролитую кровь лежит на тех органах и тех должностных лицах СССР, которые принимали это решение и обеспечивали его непосредственное исполнение. Азербайджанский народ никому не простит трагической гибели своих дочерей и сыновей…

В ночь на 21 января собрался Верховный Совет Азербайджана. Он приостановил действие союзного указа об объявлении в Баку чрезвычайного положения и потребовал вывести войска из города. Действия Москвы были названы «агрессией против суверенного Азербайджана», а действия войск министерства обороны, МВД и КГБ СССР признаны «преступными».

В кровопролитии обвинили Примакова, считая, что это именно он вызвал войска в Баку и как старший по партийному званию руководил их действиями.

Александр Яковлев говорил мне:

— Он очень переживал, когда ему стали инкриминировать бакинские события. Все развивалось на моих глазах, читал его телеграммы. Он мне звонил из Баку, рассказывал, просил помочь. Он отказался категорически от координации действий силовых структур. Сказал, пусть это координирует министр обороны или КГБ. Он не профессионал и не будет это делать.

Ночью 24 января в Баку, где еще слышались выстрелы, собрали пленум азербайджанского ЦК. Его вел избранный вторым секретарем республиканского ЦК Виктор Петрович Поляничко. Он был секретарем Оренбургского обкома, работал в аппарате ЦК в Москве, три года провел главным партийным советником в Афганистане. Должность в Баку станет для него последней, в 1991 году Поляничко убьют…

Абдул-Рахмана Халил оглы Везирова, который начинал свою карьеру руководителем азербайджанского комсомола, освободили от должности первого секретаря ЦК «за серьезные ошибки в работе, приведшие к кризисной ситуации в республике». Его сменил Аяз Ниязович Муталибов, который был главой республиканского правительства, а до этого председателем Госплана Азербайджана. Примакову пришлось выступать на пленуме с успокаивающей речью. Он вздохнул с облегчением, когда Горбачев разрешил ему вернуться в Москву.

Не отпускать Прибалтику!

Когда началась перестройка, исчез страх перед репрессиями, первой проснулась Прибалтика. 14 июня 1987 года движение «Хельсинки-86» провело в центре Риги, у памятника Свободы, демонстрацию в память первой крупной депортации, устроенной НКВД в 1941 году. В надежде помешать демонстрации власти организовали велосипедные соревнования, которые должны были стартовать именно у памятника Свободы. Но велосипедисты никому не помешали. На Бастионной горке собралось около десяти тысяч человек с красными и белыми цветами, символизирующими цвета флага независимой Латвии.