Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
— Выслушайте меня! Выслушайте меня! Выслушайте меня!
— Нет! Нет! Нет! — отвечал герцог, сопровождая каждый отказ глубоким выпадом.
Пятясь, Лагардер почувствовал, что прижат к стене. Он слышал, как в ушах у него глухо стучит кровь. Столько времени сдерживать себя и не нанести хороший удар — вот истинный героизм!
— Вы выслушаете меня? — спросил он в последний раз.
— Нет!
— Но вы же видите, что мне некуда отступать! — с отчаянным выражением, прозвучавшим в данной ситуации несколько комично, воскликнул Лагардер.
— Тем
— Дьявол и преисподняя! — закричал Маленький Парижанин на пределе терпения и возможности парировать удары. — Неужто вам нужно расшибить башку, чтобы не дать убить собственного ребенка?
Эти слова прозвучали как удар молнии. Шпага выпала из рук Невера.
— Моего ребенка? — повторил он. — Моя дочка у вас? Лагардер завернул свою драгоценную ношу в собственный плащ. Невер же в темноте полагал, что Маленький Парижанин пользуется плащом, обернутым вокруг левой руки в качестве своеобразного щита. Так делали многие. И теперь при мысли, что одним из своих неистовых, наносимых наудачу ударов он мог поразить собственное дитя, кровь застыла в жилах молодого герцога. Своею шпагой он мог…
— Шевалье, — промолвил он, — вы — безумец, как я и как многие другие, но ваше безумие — это честь и доблесть. И если мне скажут, что вы были подкуплены маркизом де Келюсом, клянусь вам, я не поверю.
— Весьма польщен, — отвечал Лагардер, дыша, как лошадь, выигравшая скачки. — Но каков был град ударов! Герцог, в бою со шпагой в руках вы похожи на мельницу.
— Отдайте мне мою дочь!
Невер хотел сдернуть плащ, которым она была укрыта. Однако Лагардер отбросил его руку.
— Осторожней! — прикрикнул он. — Вы же ее разбудите!
— Ну, хотя бы расскажите…
— Что за бешеный человек! То он не дает мне слова произнести, а сейчас требует, чтобы я немедленно все ему выложил. Ладно, поцелуйте, только тише, тише.
Невер машинально исполнил то, что сказал Лагардер.
— Ну, признайтесь, видели ли вы что-либо подобное в фехтовальных залах? — с простодушной гордостью задал вопрос Маленький Парижанин. — Выдержать такую атаку, атаку Невера, да еще взбешенного, и ни разу не отпрыгнуть, держа на руках спящего ребенка, который так и не проснулся!
— Заклинаю вас… — взмолился герцог.
— Ну, признайтесь хотя бы, что я неплохо поработал. Черт возьми, я весь в мыле. Значит, вы хотите все знать. Ладно, хватит, хватит поцелуев! Дайте ребенку покой. Мы с малышкой уже старые друзья. Держу пари на сотню пистолей, которых у меня, кстати, нет, что, проснувшись, она улыбнется мне.
Говоря это, Лагардер накрыл девочку полой плаща с заботливостью, какой не увидишь даже у лучших кормилиц. Затем он осторожно уложил ее на кучу сена возле самого устоя моста.
— Герцог, — заговорил он, вновь приняв серьезный и мужественный тон, — теперь, что бы ни случилось, я своей жизнью отвечаю за вашу дочку. Тем самым я надеюсь хоть отчасти искупить то, что я легкомысленно наговорил о ее матери, этой прекрасной,
— Вы уморите меня! — прорычал Невер, мучимый неизвестностью. — Вы видели Аврору?
— Видел.
— Где?
— В этом окне.
— И она отдала вам ребенка?
— Она думала, что вручает дочку попечению супруга.
— Ничего не понимаю.
— Ах, герцог, тут происходят странные вещи. И раз уж вы в боевом настроении, сейчас сможете в охотку подраться.
— Нападение? — спросил Невер.
Маленький Парижанин неожиданно опустился на колени и приложил ухо к земле.
— Похоже, они приближаются, — пробормотал он, поднявшись.
— Кто?
— Убийцы, которых наняли прикончить вас.
И Лагардер в нескольких словах рассказал о подслушанном разговоре, о своей беседе с Перолем и незнакомцем, о появлении Авроры и о том, что за этим последовало. Невер слушал его в совершенном ошеломлении.
— Таким образом, — закончил Лагардер, — сегодня ночью, ничуть не затруднившись, я заработал пятьдесят пистолей.
— Но Пероль, — задумчиво произнес господин де Невер, — доверенное лицо Филиппа Гонзаго, моего друга, моего брата, который сейчас находится здесь, в замке, чтобы помочь мне.
— Я никогда не имел чести встречаться с принцем Гонзаго, — сообщил Лагардер, — и не знаю, он ли был этот незнакомец.
— Он? — воскликнул Невер. — Нет, это невозможно! А у Пероля физиономия негодяя, он вполне мог продаться старому Келюсу.
Лагардер в это время спокойно начищал шпагу полой камзола.
— Нет, — возразил он, — то был не Келюс, он был молод. Однако не будем, герцог, теряться в догадках. Каково бы ни было его имя, — весьма ловкий мерзавец и предусмотрел все: он знал даже пароль. Благодаря паролю я и сумел обмануть Аврору де Келюс. Вы не поверите, как она вас любит! И я готов целовать землю у ее ног, лишь бы искупить свое безумное сомнение. Да, что я еще должен вам сказать? А… Под плащом, в который завернута девочка, конверт, там запись о ее рождении и запись о вашем бракосочетании… Ну вот, красавица моя, — произнес он, обращаясь к начищенной до блеска шпаге, которая, казалось, притягивала весь свет, рассеянный во мраке ночи, возвращая его россыпью мгновенных отблесков, — твой туалет и завершен. Ты вдоволь попроказила, а сейчас поработаешь ради доброго дела, так что не подведи.
Невер пожал ему руку.
— Лагардер, — взволнованно сказал он, — я совершенно не знал вас. У вас благородное сердце.
— У меня, — рассмеялся Маленький Парижанин, — только одно желание: поскорее жениться и вскорости баюкать такого же белокурого ангелочка. Тс-с!
Он снова опустился на колени и приник к земле.
— Да, на сей раз я не ошибся, — бросил он. Невер последовал его примеру и сказал:
— Я ничего не слышу.
— Это потому что вы герцог, — заметил Лагардер и, поднявшись на ноги, сообщил: — Они крадутся со стороны Ашаза и отсюда, с запада.