Горбун, Или Маленький Парижанин
Шрифт:
— Негодяи! Ввосьмером против одного! — бормотал Маленький Парижанин, шагая по дороге, по которой спускаются в ров телеги. — Это же убийство! Ну, разбойники! Одно это может отбить охоту носить шпагу.
Тут он споткнулся о копешку сена, которую не забрали фуражиры Каррига.
— Черт возьми, — пробормотал Лагардер, отряхивая плащ, — а об этом-то я не подумал! Паж может предупредить Невера, что тут собралась шайка головорезов, и он не придет, наша встреча не состоится. Дьявол и преисподняя! Но если так будет, завтра же я прикончу этих восьмерых мерзавцев.
Он спустился под мост. Его глаза уже привыкли к темноте.
Фуражиры очистили довольно большое пространство напротив низкого окна, как раз там, где сейчас стоял Лагардер. Он огляделся и подумал, что тут самое подходящее место поиграть шпагой. Но думал он не только об этом. Ему не давала покоя мысль, как пробраться в этот неприступный замок. Черт бы побрал героев, не желающих обратить во благо свои беспредельные силы! Стены, запоры, охрана — да красавчик Лагардер плевал на них! он никогда бы не согласился на приключение, отсутствуй в нем хотя бы одно из вышепоименованных препятствий.
«Проведем разведку на местности, — мысленно сказал он себе. — Герцог будет в ярости, когда набросится на нас, так что нам придется держаться. Что за ночь! Ей-богу, придется фехтовать наугад. Тут черта с два увидишь кончик шпаги».
Лагардер стоял у подножья стены. Громада замка возносилась над его головой, и на фоне неба рисовалась черная арка моста. Взбираться на эту стену с помощью кинжала — целой ночи не хватит. Ощупывая камни, Лагардер дошел рукой до окна.
— Отменно! — воскликнул он. — Да, а что же я скажу этой гордой красавице? О, я представляю себе гневный блеск ее черных очей, надменно сдвинутые брови…
И он с удовлетворением потер руки.
— Превосходно! Превосходно! Я скажу ей… Надо придумать что-нибудь совершенно необыкновенное. Значит, скажу ей… Черт побери! Ладно, не будем насиловать дар красноречия. А это что? — вдруг насторожился он. — Нет, право же, этот Невер страшно мил!
Лагардер прислушался. До него долетел какой-то шум.
И это был гул шагов. По краю рва шли дворяне, поскольку слышался серебряный звон шпор.
«Неужто мэтр Плюмаж оказался прав, — подумал Лагардер, и герцог пришел не один?»
Звук шагов прекратился. Лампадка, горящая у въезда на мост, осветила двух человек, закутанных в широкие плащи. Можно было догадаться, что они всматриваются в темный ров.
— Я никого не вижу, — тихо произнес один.
— Там внизу, у окна, — сказал второй.
И он негромко позвал:
— Плюмаж! Лагардер не шелохнулся.
— Фаэнца! — вновь окликнул второй собеседник. — Это я, господин де Пероль.
«Кажется, мне знакомо имя этого прохвоста», — подумал Лагардер.
Пероль позвал в третий раз.
— Галунье! Штаупиц!
— А вдруг он не из наших? — пробормотал его спутник.
— Исключено, — отозвался Пероль. — Я распорядился оставить здесь караульного. Да это же Сальданья, я узнал его… Сальданья!
— Я, — откликнулся Лагардер, на всякий случай с испанским акцентом.
— Ну, вот видите! — обрадовался Пероль. — Я был совершенно уверен. Давайте спустимся. Сюда… Вот лестница.
Лагардер подумал:
«Попробуем сыграть в этой комедии».
Оба спускались вниз. Спутник Пероля был высок и довольно дороден. Лагардеру показалось, что в его речи слышится затаенная итальянская мелодичность.
— Говорите тише, — промолвил он, осторожно спускаясь по узкой отвесной лестнице.
— Бесполезно, монсеньор, — отозвался Пероль.
«Ах, вот как, значит, он — монсеньор», — отметил Лагардер.
— Да, бесполезно, — продолжил Пероль, — этим прохвостам известно, кто им платит.
«А мне вот неизвестно, — подумал Лагардер, — но очень бы хотелось знать».
— Мне пришлось им сказать, — объяснил Пероль. — Они ни в какую не желали поверить, что это маркиз де Келюс.
«А вот это уже ценные сведения, — отметил мысленно Лагардер. — Явно я имею дело с двумя совершенными негодяями».
— В церкви был? — спросил монсеньор.
— Я пришел слишком поздно, — сокрушенным тоном сообщил Пероль.
Монсеньор гневно топнул ногой.
— Растяпа! — бросил он.
— Я сделал все, что мог, монсеньор. Я нашел церковную книгу, в которой дон Бернар сделал запись о бракосочетании мадемуазель де Келюс с герцогом де Невером и о рождении их дочери.
— И что же?
— Страницы с этими записями оказались вырваны.
Лагардер весь обратился в слух.
— Значит, нас опередили, — раздраженно заключил монсеньор. — Но кто? Аврора? Да, вероятнее всего, Аврора. Она надеется сегодня ночью увидеться с Невером и передать ему вместе с ребенком бумаги, подтверждающие его происхождение. Марта не могла мне об этом сказать, потому что не знала, но я сам догадался.
— Да какое это имеет значение, — заметил Пероль. — Мы нашли выход. Невер умрет и…
— Невер умрет, — прервал его монсеньор, — и наследство получит ребенок.
Оба они замолчали. Лагардер затаил дыхание.
— В таком случае ребенок… — полушепотом начал Пероль.
— Ребенок исчезнет, — не дал ему договорить тот, кого титуловали монсеньором. — Я предпочел бы избежать подобной крайности, но и она меня не остановит. Что собой представляет этот Сальданья?
— Законченный негодяй.
— На него можно положиться?
— Если хорошо заплатить, да. Монсеньор задумался.
— Я предпочел бы, чтобы в это дело были посвящены только мы с тобой, — промолвил он, — но ни ты, ни я не сможем сойти за Невера.
— Да, вы гораздо выше его, — согласился Пероль, — а я слишком худ.
— Тут темно, как в печи, — задумчиво произнес монсеньор, — а этот Сальданья примерно того же роста, что и герцог. Позови-ка его.
— Сальданья! — окликнул Пероль.
— Я! — вновь отозвался Лагардер.