Горчаков
Шрифт:
Великая княгиня Ольга Николаевна от природы была наделена уравновешенным нравом. Она росла в исключительно благоприятной для духовного развития атмосфере, а ее наставником и учителем был крупнейший русский поэт и просветитель Василий Андреевич Жуковский.
Ольга Николаевна заслужила репутацию одной из самых душевных властительниц Европы. Делать добро стало для нее жизненным кредо. Один только перечень благотворительных учреждений, организованных великой княгиней Ольгой, мог бы составить целую страницу. Усилиями королевы Вюртембергской в Штутгарте и окрестностях были созданы ясли, приют для маленьких и грудных детей, лечебница для больных детей и учеников, общество спасения младенцев, женское общество попечения о детях без надзора, николаевское попечительство о слепых детях, глазная лечебница для бедных, кружки, школы и, наконец, королевский институт Ольги в Штутгарте, с программой благотворительности
В годы революционной смуты 1848 года толпа, пытаясь взять приступом Вюртембергский королевский дворец, вплотную подошла к его стенам. Кронпринцесса Ольга вышла на балкон и обратилась к толпе с умиротворяющими словами. «Я, — спокойно произнесла она, — дочь императора Николая I и поэтому ничего не боюсь: он обеспечит мою защиту». Достоинство и смелость кронпринцессы так подействовали на толпу, что она вдруг угомонилась и собравшиеся разошлись по домам.
Ольге Николаевне Романовой, королеве Вюртембергской, было доступно понимание новаций, которых требовало время. В меру сил она была сподвижницей и помощницей брата Александра, поддерживая его реформаторские устремления. Однако ее главная историческая заслуга состоит, быть может, в том, что она сумела по достоинству оценить Александра Горчакова, открыв ему путь к успешной карьере. Благодаря Ольге Николаевне императорский двор узнал, как Горчаков мыслит и какие идеи продвигает. К нему начали наконец прислушиваться, ему стали доверять. Интересно, что духовником в ту пору и у великой княгини Ольги, и у Горчакова был один и тот же священник — протоиерей Н. И. Базаров.
Революционная волна 1848–1849 годов, прокатившаяся по странам Центральной Европы, обострила всеобщий системный кризис. Европе пришлось вспомнить о порядком подзабытых итогах европейских конгрессов 1820–1822 годов, на которых председательствовал еще Александр I, ибо координация усилий по защите монархий от народных волнений и революций вновь стала делом как никогда актуальным. Время потребовало от России больших политико-дипломатических усилий. На преодоление создавшейся угрозы была нацелена не только военная мощь Российской империи — в процесс урегулирования были вовлечены влиятельные государственные политики и дипломаты. Ставилась задача выправить ситуацию, консолидировать силы европейских монархов. Цесаревич Александр Николаевич, выполняя волю отца, находился в центре событий, нанося визиты в европейские столицы с целью помочь урегулировать кризис. События 1848–1849 годов, поворотные в дипломатической судьбе Горчакова, стали серьезным испытанием для будущего российского императора. Одним из поручений наследнику престола великому князю Александру Николаевичу было добиться помилования мятежных венгерских генералов во главе с Гёргеем, сдавшихся русским войскам. Вполне допустимо предположить участие в этом деликатном деле и Горчакова.
Время не оставило серьезных свидетельств эффективности политико-дипломатических усилий будущего российского самодержца. Не так-то просто было определить в ту пору, где, когда и в каком регионе могло быть оправданным участие России в военных операциях против восставших, однако можно сказать наверняка, что именно благодаря ее участию положение удалось стабилизовать, тем самым предотвратив, в частности, крушение империи Габсбургов, когда в 1849 году русские войска под командованием генерала Паскевича подавили вооруженное восстание в Венгрии.
Дни и месяцы пребывания в накаленной атмосфере кризиса, как известно, сближают людей, связанных одной целью. Будущий российский император по-настоящему увидел и оценил Горчакова в деле. Жизнь текла в столкновении и сопоставлении мнений. Поискам выхода из тупиковых ситуаций, как водится, способствовали многочисленные встречи, беседы, переговоры. Здесь Горчаков всегда был на высоте. Безукоризненное поведение, незаурядные способности открыли наконец для императорского дома Горчакова-политика. Тогда-то в царском окружении произошел окончательный перелом в восприятии достоинств его личности. По-иному стали относиться к нему и в политических кругах Санкт-Петербурга. Это было очевидно и для самого Горчакова.
Его донесения стали регулярно попадать в доклады Николаю I, подтвердившему свое расположение к Горчакову рядом наград, врученных ему, по сути, в течение одного месяца 1849 года. За заслуги в преодолении революционных событий в Европе он получил в марте орден Святой Анны I степени, затем орден Святого Владимира II степени. В августе — «Знак отличия за 30 лет беспорочной службы».
До вступления в должность министра иностранных дел
В 1850 году Горчаков был назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром при Германском союзе с сохранением прежнего поста. Де-факто же он становится послом России в Европе. Российское посольство в Штутгарте превратилось в центр европейской дипломатической активности, сюда непременно наносили визиты представители именитых европейских фамилий. Подробные рассказы о проводимых российским посольством роскошных и весьма представительных приемах часто печатались на страницах многих газет.
На свои традиционные обеды посол приглашал представителей различных государств, блистая в присутствии избранного общества своими знаниями и остроумием. Он цитировал наизусть целые строфы из Шиллера, Байрона и русских поэтов. Имя Горчакова было в центре внимания штутгартских и франкфуртских салонов. В тот период он особенно увлекался своими светскими обязанностями и блеском своей личной и общественной жизни. Это был один из лучших периодов его жизни.
Однако триумф российского посла был непродолжителен, ибо покоился на весьма зыбких основаниях. Любой успех России был сопряжен с неизбежным ущербом для самолюбия держав Европы. Вмешательство России во внутренние дела других государств порождало у европейских монархий болезненные комплексы, ощущение зависимости от русского оружия, а значит, и от царя. Общественное мнение, сложившееся в ряде стран по отношению к Николаю I, было негативным. Россия выполнила роль европейского жандарма, применив свою военную машину, хотя это и было сделано согласно прежним договоренностям. Европейская печать писала, что Николай I играет роль «европейского полицеймейстера, который вздумал предписывать всем императорам и королям, каким образом они должны действовать и поступать» [44] . Всеобщее недовольство усилилось после того, как на переговорах в Ольмюце под политическим давлением России Пруссию вернули в Германский союз, где лидирующую роль в ту пору весьма неуверенно играла Австрия.
44
Долгоруков П. В. Правда о России, высказанная князем Петром Долгоруковым Париж, 1861. Т. 1 С. 96
Однако сам Николай I считал себя спасителем Европы Как вспоминал будущий министр народного просвещения А. В. Головнин, «государь Николай Павлович являлся везде каким-то начальником; ему делали самые торжественные встречи, принцы крови съезжались, чтобы представиться ему, он осматривал войска, раздавал иностранным генералам и офицерам ордена, раздавал множество денег, давал министрам ряд наставлений, ласковый прием его высоко ценился, невнимание очень огорчало» [45] Такое отношение вызывало у императора приятное головокружение, искажало представление о реальности В итоге российский самодержец стал полагать, что может оказывать безграничное влияние на европейские государства Между тем рассчитывать на благодарность и тем более политическую зависимость европейских стран было по меньшей мере наивно К исходу четырех лет со времени тех событий ситуация вокруг России незаметно, но существенно изменилась Первым сигналом этого изменившегося отношения стал так называемый международный «спор о ключах»
45
Головнин А. В. Записки для немногих // Вопросы истории, 1996. № 5–6 С. 131
В 1852 году Горчаков на долгое время направился во Францию, где наблюдал процесс восстановления в стране имперского правления, а затем подключился к разрешению внезапно разгоревшегося международного спора вокруг святых мест в Палестине В конфликт, спровоцированный французским консульством в Иерусалиме, оказались вовлечены местные католики и православные христиане, которым со времен крушения Византийской империи покровительствовал российский император
Вопрос о том, кому должен принадлежать приоритет в доступе к христианским святыням — Вифлеемской пещере, где, по преданию, родился Христос, и Храму Гроба Господня в Иерусалиме, вызвал серьезное противостояние между Францией и Россией