Горчаков
Шрифт:
Внешнеполитическое молчание России было прервано через четыре месяца после подписания Парижского трактата. К тому времени произошло много событий, в том числе и такие, которые напрямую затрагивали ее интересы и отгораживаться от которых не имело смысла. Возобновление политических контактов становилось насущной потребностью, и Россия постепенно вернулась к решению межгосударственных проблем, определению своих позиций по международным вопросам. Если воспроизвести хронику политических событий того времени, перед нами предстанет картина непрерывных дипломатических маневров, переговоров, суть которых — преодоление политической изоляции, возвращение России в сообщество наиболее влиятельных государств мира. С самого начала своей деятельности российский министр иностранных дел предложил другим государствам
181
Цит. по: Канцлер А. М. Горчаков: 200 лет со дня рождения. С. 330.
Миротворческие предложения России не были поддержаны, поскольку стратегические цели бывших ее союзников лежали совсем в иной плоскости. Парижский мир инициировал перестройку всей системы межгосударственных отношений. Ансамбль, некогда составленный из стран — участниц Священного союза, разладился. Продержавшаяся с 1815-го до начала пятидесятых годов европейская целостность стала распадаться. Выступления «европейского концерта» отменились сами собой. Не звучали внятно голоса солистов. Претенденты на должность главного дирижера были небесспорны.
Новые проблемы вырастали перед европейскими кабинетами и их лидерами. Задача состояла в том, чтобы наметить стратегию поведения, определить союзников, отмежеваться от противников и, что самое сложное, найти приемлемый подход к осуществлению своей политики.
Шатким оказалось положение Австро-Венгрии — «лоскутной империи», в состав которой входили немцы, славяне, венгры, итальянцы. Для монархии, утратившей своих прежних друзей и союзников, наступал изнурительный период борьбы за целостность империи.
Англия, предпочитая быть над схваткой, придерживалась стратегии и тактики «разделяй и властвуй», в первую очередь отстаивая защиту собственных интересов, сохранение мирового лидерства, расширение колониальных владений.
Османская династия, раздираемая борьбой кланов за власть, оказавшаяся перед лицом нараставшего национально-религиозного неповиновения христианских народов, вела отчаянную борьбу за выживание.
Разделенные народы Апеннинского полуострова, веками связанные общностью культуры, религии, языка, более чем когда-либо проявляли стремление к национальному единству.
Для Пруссии и германских княжеств задача состояла в том, чтобы найти формулу национально-политического объединения, подобрать «архитектора», способного без жертв и кровопролитий собрать единое немецкое государство.
Для Наполеона III, как уже отмечалось выше, зерно национальной политики было в возрождении прежнего величия Франции, в избавлении страны от последствий, вызванных крахом Наполеона I.
На шахматной доске российской дипломатии оставались все те же фигуры, только их комбинационное расположение приобрело иные очертания. Главная же беда состояла в том, что у России не оставалось средств и достойных возможностей диктовать ходы, перемещать фигуры так, как ей хотелось. Существенно изменился расклад сил, и некоторые игроки стремились не только предложить новое начало, но и вернуться к пересмотру правил игры. Нужно было переосмыслить прежний политический опыт, провести полную инвентаризацию внешнеполитического багажа, с тем чтобы попытаться вывести страну на новые рубежи.
Для изменения политического лица России направленность ее внешней политики имела существенное значение. Вопрос о том, кто после крымского позора мог стать главным союзником России в разделенном европейском сообществе, был ключевым. При кажущемся разнообразии возможных вариантов выбор приходилось делать из весьма ограниченного числа влиятельных европейских государств.
Мотивы, по которым Горчаков не желал отдавать предпочтение Пруссии, лежали на поверхности. И не только потому, что на тот период это было пусть и весьма сильное,
Что касается Англии, то об установлении с нею партнерских, а тем более союзнических отношений на тот момент не могло быть и речи. Намерения России утвердиться на пространствах Балкан и в Средней Азии настраивали политические силы Великобритании на активное противодействие. Противостояние давало о себе знать по многим направлениям. Выступая защитницей притесняемых народов Кавказа, оказывая Польше всяческую поддержку в сопротивлении России, Англия, демонстрируя, увы, привычный для современных политиков двойной стандарт, одновременно с этим вела жесткую колониальную войну в Индии, добиваясь полного контроля над местными племенами. Утвердившаяся на берегах Темзы политическая система, образ мыслей и действий ее правящей элиты претили европейским монархическим дворам. Новое явление политической жизни — конституционный режим Великобритании, который, официально именуясь «английская демократия», отличался бесцеремонным вмешательством во внутренние дела других государств, вызывал устойчивое раздражение в императорской России. Простор, который Англия давала действиям российских политэмигрантов, еще более отдалял возможность конструктивного сотрудничества двух государств.
Горчаков, в противовес точке зрения Нессельроде, решил сойти с проторенного пути, отказаться от того, что было традицией для прежней российской дипломатии. Он выбрал в качестве союзника Францию. На возможность такого союза явно указывало определенное совпадение стратегических и тактических целей. Основные интересы России лежали на Востоке, тогда как Франция направляла свой взор на юг — на Средиземноморье и Африку. Следовательно, таких существенных противоречий, как у России с Англией, между Россией и Францией не существовало. Осложнял их отношения польский вопрос, но выгоды, которые Париж мог получить от союза с Петербургом, позволяли предполагать готовность Франции изменить свои позиции по отношению к Польше.
И та и другая державы были недовольны соглашениями, установившими межгосударственные границы и международные условия существования государств. Если в случае с Россией это был Парижский трактат, то Франция видела ущерб своим интересам в Венском трактате 1815 года, принятом после разгрома Наполеона I. Россия была единственной державой, которая в тот момент могла поддержать Наполеона III в борьбе за вытеснение Австрии из Италии. Ослабление империи Габсбургов было выгодно и России, стремившейся укрепить свои пошатнувшиеся позиции на Балканах. В перспективе Наполеон III мог также рассчитывать на поддержку России в противодействии немецкому объединению. Ответной услугой, на которую российская дипломатия могла рассчитывать, была отмена нейтрализации Черного моря.
В условиях, когда австро-немецкое влияние в Петербурге было по-прежнему сильным, изменение политического курса не могло проходить безболезненно. Горчакову стоило большого труда пойти наперекор династическим традициям, убедить российского императора на время забыть прежние привязанности. О том, сколь много сил и дипломатического искусства приложил Горчаков к тому, чтобы Франция и Россия после окончания Крымской войны образовали прочный союз и установили взаимодействие, написано немало. И в ту пору, и впоследствии концепция Горчакова подвергалась критике с разных сторон. Его противники всячески пытались доказать нецелесообразность такой политики, что было довольно легко, если иметь в виду достижение немедленных результатов — быстрого решения главной для России проблемы. Во внимание, однако, не принималось самое существенное — отсутствие других реальных альтернатив.