Гордон Лонсдейл: Моя профессия — разведчик
Шрифт:
Все это плюс способности к языку помогли мне стать одним из лучших учеников и заслужить уважение однокашников и преподавателей.
С утра была контрольная.
Потом я прослушал две лекции по разговорному языку и перешёл в лингафонный кабинет. Поставив на диск пластинку с записью на китайском языке, я вскоре почувствовал, что ещё немного — и усну.
Чашка кофе придала бодрости и стряхнула сонливость.
Потом был семинар. Докладчик — приглашённый из посольства США немолодой уже дипломат с манерами техасского нефтепромышленника
Но далеко не всех интересовала американская политика в Азии, и на семинаре было меньше студентов, чем обычно. Может быть, поэтому, может, по какой иной причине, но столь нужный мне поход в пивную на этот раз не состоялся.
Что ж, нет так нет, и я решил, что, видимо, это тот удобный случай, когда стоит пригласить Тома Поупа и Саймонса-младшего, а заодно и двух-трёх других студентов к себе домой.
— Если вы располагаете временем, мы могли бы «понянчить» рюмку у меня дома…
И Саймонс, и Поуп согласились. Клейтон Бредт, Цвий Кедар тоже не возражали. По дороге я купил содовой и хинной воды — её пьют с джином — и несколько банок жареных орешков. По европейским обычаям, этого было вполне достаточно для приёма гостей.
Джин и виски у меня были, а в холодильнике оказалось достаточно льда.
Гостям пришлось сесть на пол по-турецки, прислонившись спиной к стене, что, в общем, никого не стеснило — студентам факультета востоковедения такая манера сидеть пришлась даже по вкусу (в моей квартире, как помните, был лишь один стул, одно кресло и кушетка, на которой я спал).
— Твой ящик работает? — спросил Поуп, кивнув на маленький телевизор, который я приобрёл вскоре после приезда в Лондон.
— Включить?
— По-моему, сегодня «Скрытая камера»…
— Да, пожалуйста, Том…
Я поставил перед гостями бутылки с виски и джином, открыл консервные банки с солёными орешками, раздал каждому по бокалу и затем уже только время от времени следил, чтобы у всех было налито — гости ухаживали за собой сами. Функции мои как хозяина на этом кончались.
Телепередача уже шла полным ходом. На экране мелькали кадры: бензоколонка, к ней подкатывают автомобили. Высокий самоуверенного вида парень в ладно сидящем комбинезоне заправляет очередную машину. Красивая блондинка скучает за рулём, поглядывая на себя в зеркальце.
— Девочка — ничего, — отмечает Клейтон.
— Канада, как всегда, согласна с Соединёнными Штатами в главном, — шутит Поуп. — Дама под стать своему «ягуару».
Парень самоуверенно ухмыльнулся:
— Сейчас, мисс, всё будет о'кей…
Он задрал капот машины, и тут же на экране самым крупным планом появилось его лицо, оно молниеносно меняло выражение — обалдевшее, испуганное, растерянное…
— Ну, что там? — нетерпеливо бросила блондинка. Не отвечая ей, парень кинулся к багажнику. Открыл его — тут у него стала медленно отвисать челюсть.
— Что случилось, наконец? Что вы бегаете вокруг машины? — недоуменно спросила девица.
— Понимаете, мисс, — заикаясь, забормотал парень, — у вашей машины нет мотора…
— То есть как это — нет! Я только что подъехала сюда… Не могла же я ехать без мотора!
— Это так, мисс. Но всё равно мотора у вас нет… Диалог длился минут пять. Самый талантливый комик на свете не мог бы изобразить то, что видели зрители на обалдевшей, ошарашенной, испуганной физиономии парня.
Наконец, когда он был близок к помешательству, рядом с ним появился постановщик программы — его знает в лицо вся Англия — и, похлопав обалдевшего малого по плечу, объяснил, в чём дело.
— Но как же она доехала до бензоколонки? — парень всё ещё не верил, что двигателя действительно нет («А может быть, где-то запрятан крохотный атомный двигатель и меня по-прежнему разыгрывают?»).
— А мы её скатили по инерции своим ходом вот с этой горки, — показал рукой постановщик… — Бравурная музыка и приглашение смотреть через неделю очередную программу завершили передачу «Скрытая камера».
— Отлично, — захохотал Клейтон. — Гордон, ты догадался, как они это проделали?
— Нет, конечно…
— Ловкие ребята, — заметил Поуп. — Красотка, конечно, актриса. А как сыграно!..
— Цвию — такую даму… Он бы не скучал с ней. Так, Цвий?
— Не возражаю…
Они заговорили о женщинах. Цвий вспомнил две-три истории из своих бурных похождений. Поскольку дело происходило в Египте, разговор перешагнул на Ближний Восток, дела там, особенно положение с Суэцким каналом, в ту пору волновали всю Англию.
— Суэцкий канал, похоже, англичане скоро потеряют…
— Ну, зачем такой пессимизм, — возразил кто-то из гостей. — Лучше всё же верить в хорошее.
Я старался поменьше говорить и побольше слушать — это позволяло изучать собеседников. Но молчать долго тоже было нельзя — могли принять за невежду, поэтому я изредка вставлял замечания чисто фактического характера, показывая свою осведомлённость в вопросах, о которых шла речь, но не высказывая прямо своего мнения.
Потом заговорили о Канаде, и тут я снова отдал инициативу Поупу, лишь изредка дополняя его какими-либо сведениями о Британской Колумбии, где тот никогда (как я выяснил) не бывал.
Еще один человек почти не принимал участия в разговоре — Саймонс-младший. Ближний Восток, Канада его не интересовали, иное дело — Китай.
— Знаете, Гордон, у вас очаровательный свиток, — сказал он, снимая со стены старинный китайский свиток, изображавший взъерошенную кошку (в ручке свитка я держал отснятые фотопленки — туда входило ровно семь кассет). — А вам известно, что написано в этой стихотворной подписи? Эти иероглифы выполнены в старинной манере, прочитать их может далеко не всякий синолог.