Гордые и свободные
Шрифт:
– Жаль… Жаль, что я не знал… Я хотел пожелать Темпл счастья и удачи.
– Она знает, что вы желаете ей добра.
– Я и сам сегодня уезжаю. Поплыву пароходом. А перед отъездом хотел со всеми вами попрощаться.
Так-то оно так, но без Темпл ему тут делать было нечего.
– Я передам остальным ваши слова. Уилл расстроится, что вы его не застали. Ведь вы наш друг. Спасибо вам, Джед.
– Удачи вам.
Джед сел на лошадь и отправился в обратную дорогу.
Всю дорогу Джед твердил себе, что так оно и к лучшему. Все кончено. Темпл
Элайза положила выстиранную рубашку Уилла на одеяло просушиться и увидела, что рукав разорван. Тяжело вздохнула, рассмотрела прореху. Наверно, можно будет сделать заплату из юбки. Юбка все равно вся в лохмотьях, и носить ее уже нельзя.
– Мисс Элайза, – позвал ее Шадрач.
– Ну что там еще?
Она была раздражена, чувствовала себя бесконечно усталой и одинокой. А ведь Темпл уехала всего несколько часов назад. Времени соскучиться вроде бы не было, но без Темпл стало так пусто и тихо. Без Клинка, без маленького Элиджи, без Дье, без Фиби.
– Всадник едет, – сказал Шадрач.
– Сейчас выйду.
Элайза свернула рубашку и вышла наружу из палатки – должно быть, кто-нибудь приехал к Уиллу. Руки ныли после стирки, все тело болело. Вздохнув, Элайза без всякого интереса взглянула на всадника.
– Здравствуйте, – сказал он. – Вы говорите по-английски?
Элайза, нахмурившись, кивнула. Голос вроде бы знакомый. Или это ей мерещится?
Солнце находилась у всадника за спиной, поэтому лица не было видно. Он спешился и представился:
– Я преподобный Коул из миссии Дуайт.
– Нэйтан! – потрясенно воскликнула она и шагнула вперед. – Нэйтан, это вы?
В просторном пальто миссионер преобразился до неузнаваемости. А где его соломенные волосы? Должно быть, под шляпой.
– Нэйтан Коул, это вы? – повторила она.
– Да. – Он недоуменно прищурился. – Извините, разве мы знакомы? Элайза! – ахнул он.
– Да, это я. Она с трудом подавила приступ нервного смеха. Можно себе представить, как она выглядит: грязные растрепанные волосы, драное платье, плечи прикрыты одеялом, кожа красная, обветренная, круги под глазами, а как тоща – кожа да кости!
– Должно быть, я мало похожа на ту Элайзу, которую вы знавали, и тем не менее это я.
– Но как, почему? – Нэйтан смотрел во все глаза, все никак не мог опомниться. – Что вы здесь делаете? Я был уверен, что вы вернулись в Новую Англию. Какими судьбами?
– Я приехала с Гордонами, – ответила Элайза, чувствуя, что сейчас разревется.
– Через прерию? – недоверчиво спросил Нэйтан.
– Да.
– Но почему? Как?
– Я сказала, что я их кузина. Хотя никто особенно не интересовался, кто я такая. – Элайза заметила, как странно он на нее смотрит, и сочла нужным пояснить: – Я не могла бросить их в беде. Без меня они бы сюда не дошли. Они нуждались во мне. Понимаете?
Голос ее опустился до шепота, по щекам потекли слезы.
Нэйтан ласково обнял ее, она прижалась щекой к его плащу и, глотая слезы, продолжила:
– Маленький Джонни умер еще в лагере. Потом, в дороге, умерли Ксандра и Виктория. Айк, отец Шадрача, тоже…
Она горько плакала по всем тем, кто не добрался сюда. Плакала о страданиях, о загубленном поместье Гордон-Глен, о своей бревенчатой школе, о своих вещах и книгах, которые пришлось бросить. Все осталось в прошлом. В безвозвратном прошлом.
– Какое несчастье, – прошептал Нэйтан.
– Мы всего лишились.
Элайза вытерла слезы.
– Знаете, Нэйтан, я и забыла, как легко и приятно с вами разговаривать. Мне не хватало вас.
– А я… я часто о вас думал.
– Ой, я даже не спросила, как у вас дела, – виновато произнесла Элайза.
– Все в порядке, – махнул рукой Нэйтан.
– Хотите кофе? Я скажу Кэсси, чтобы приготовила. Правда, должна предупредить, что там в основном цикорий.
– Нет, спасибо, – нетерпеливо ответил он. – Элайза, я не могу допустить, чтобы ваш маскарад продолжался. Так жить невозможно. – Он обвел рукой ободранную палатку, костер, всю жалкую обстановку лагеря.
– Едемте со мной в миссию. Наши женщины вам помогут.
– Нет.
– Но это неправильно! Вы совершаете ошибку. Через пару недель я еду в Теннесси. Вы можете поехать со мной.
– Спасибо, Нэйтан, но я никуда отсюда не уеду. Я столько всего вынесла, чтобы сюда добраться.
– Что же вы намерены делать?
В это время Элайза увидела Уилла и Киппа, приближавшихся к палатке.
– Уилл, у нас гость! – крикнула она.
Гордон неуверенно остановился, потом двинулся дальше. Элайза впервые заметила, как ссутулились его плечи, как много седины в его волосах.
– Ты ведь помнишь Нэйтана Коула?
– Да, конечно. Здравствуйте, преподобный.
Уилл протянул священнику руку в драной перчатке.
– Мистер Гордон, – кивнул Нэйтан. – Давненько не виделись.
– Давненько, – согласился Уилл и с нежностью посмотрел на Элайзу. – Мистер Коул, несколько лет назад вы свершили брачный обряд для моей дочери. Могу ли я попросить вас сделать то же самое для нас с Элайзой? – Не обращая внимания на исказившееся лицо Нэйтана, Уилл взглянул на Элайзу. – Ты ведь не возражаешь, дорогая?
Спрашивать было ни к чему.
– Конечно, – ответила она.
Они ни разу не говорили о браке, хотя Элайза понимала, что теперь, после смерти жены, Уилл свободен. Вопрос женитьбы казался незначительным по сравнению с главной задачей – выжить. Элайза верила, что они поговорят о своем будущем потом, когда холод и голод останутся позади. И вот этот день настал.
Бедняжка Нэйтан, для него эта новость грянула как гром среди ясного неба. Но Элайза не думала о чувствах миссионера, хотя его голос, произносивший слова брачного ритуала, время от времени подрагивал.