Горе господина Гро. История, рассказанная сэром Кофой Йохом

Фрай Макс

То есть Джамисом руководила не алчность, не нужда и даже не азарт, а страсть к мучительству. Люди с подобными склонностями обычно становятся убийцами, работорговцами в Куманском Халифате или мелкими государственными чиновниками, однако и на своем скромном месте парень старался как мог, себя не щадил, других — и подавно — целеустремленный юноша, ничего не скажешь. И ведь добился своего, сеял куда больше горя и страданий, чем все прочие городские карманники, вместе взятые. При этом, что самое замечательное, возиться с его поимкой полицейские ленились. Дескать, все равно за такую мелочевку его больше чем на год в Нунде не запрешь, да и награды от пострадавших

не дождешься — ну и какой тогда смысл возиться?

Поэтому мне пришлось взять дело в свои руки. Я довольно быстро собрал достаточно фактов, чтобы упечь Прёка за неоднократное намеренное доведение до самоубийства, а за такое дело у нас можно огрести похлеще, чем за применение магии двухсотой ступени на центральной площади столицы. То есть теперь мне оставалось только изловить гаденыша, и тут — пожалуйста, вот он, собственной персоной, еще и к карману моему подбирается, болван несчастный, то-то я сейчас развлекусь, даже жаль его немного.

Развлечение и правда вышло знатное, к тому же в Мире не так много преступников, чьи дела я принимаю близко к сердцу, и поймать одного из них самолично было чрезвычайно приятно. Так что в сумерках, после того как мы с Джуффином закончили допрос и отдали жалкие остатки моей добычи ребятам из Канцелярии Скорой Расправы, я на радостях отправился в «Герб Ирраши», придав себе облик изможденной старухи, достаточно отталкивающий, чтобы никому в голову не пришло нарушать мое уединение.

Настроение у меня было самое благодушное. Я намеревался тихо отпраздновать свою маленькую победу в обществе превосходных иррашийских десертов, перевести дух и через час вернуться к делам. Но не тут-то было.

Когда в трактире появился призрак Хумхи, у меня еще оставалась слабая надежда, что он меня не узнает. От меня даже Джуффин шарахнулся, когда я покидал Дом у Моста, спросил: «Кофа, а вы, часом, не перегнули палку?» — в его устах это наивысшая похвала. Но отцовское сердце не подвело, призрак метнулся ко мне и завопил: «На кого ты стал похож?! Что с тобой сделали, сынок? Тебя заколдовали? Я знал, что это добром не кончится!»

Публика таращилась на нас во все глаза, поэтому пришлось бросить деньги на стол и спешно покинуть трактир. Хумха устремился следом, провожаемый дружным визгом завсегдатаев «Герба Ирраши». В столице Соединенного Королевства почему-то считается хорошим тоном бояться призраков, так что никто не потрудился держать себя в руках.

Пришлось отправляться к Горбуну Итуло, где каждому посетителю выделяют отдельный кабинет и не задают никаких вопросов, кроме одного: не требуется ли добавка? Туда не только с безобидным, хоть и шумным сверх меры призраком отца можно заявиться — если бы мне пришло в голову отпраздновать День Середины Года в компании двух дюжин только что воскресших мертвецов, которые наотрез отказываются оставаться на кладбище, я бы повел их прямиком к Итуло, куда ж еще?

Впрочем, оживших мертвецов сюда, насколько мне известно, никто не водил, зато молодой Король еще при жизни отца проложил себе Темный Путь в дальний кабинет этого трактира, и правильно, надо же ему где-то по-человечески ужинать; в комнате у входа, по моим сведениям, частенько пировал в одиночестве старшина портовых нищих, а в большом зале для многолюдных компаний собирались то молодые Магистры Ордена Семилистника, то тайком вернувшиеся в столицу мятежники — и, заметьте, никто никому никогда не мешал.

Сам я частенько заходил к Итуло, и не только потому, что после принятия Кодекса Хрембера Горбун до последнего своего дня оставался

лучшим поваром Соединенного Королевства; старые умельцы из Семилистника и хитрюги из закрытого Кулинарного клуба не в счет, они-то продолжали использовать для готовки магию высоких ступеней, а Итуло обходился двумя-тремя дозволенными. Но дело, повторяю, было не только в моем трепетном отношении к его поварскому искусству. Для того, кто умеет подслушивать не только обычную болтовню, но и Безмолвную речь, не говоря уже о чужих мыслях, этот трактир был бесценным сокровищем. В уединении люди всегда дают себе волю, причем, когда удается комфортно устроиться на чужой территории, к примеру в трактире, человек, как правило, расслабляется куда больше, чем в собственной спальне, — вот ведь парадокс. Поэтому добрую половину полезных чужих тайн я узнал именно у Итуло, в ожидании очередной перемены блюд. До сих пор жалею — не столько о том, что хозяин заведения с какого-то перепугу вдруг повадился готовить и подавать клиентам паштеты из человечины, сколько о том, что присутствующий здесь сэр Макс об этом быстро пронюхал и прикрыл лавочку. [9] Очень я был на него сердит, хотя виду, конечно, не подавал. Окажись я на его месте, постарался бы замять дело, но что было, то прошло, и я уже почти примирился с этим прискорбным обстоятельством.

9

Об этом прискорбном происшествии рассказывается в повести «Король Банджи».

Но в ту пору трактир Горбуна Итуло благополучно украшал собой столицу Соединенного Королевства, а я числился среди постоянных клиентов и имел что-то вроде персонального пароля, который сообщал прислуге на входе, — очень удобно, когда меняешь облик по дюжине раз на дню и уже сам едва помнишь, как выглядит твое лицо, но при этом желаешь пользоваться всеми преимуществами завсегдатая. Поэтому меня сразу узнали и отвели в только что освободившийся кабинет, а отца моего вежливо не заметили, хотя призрак громко ругался, от избытка чувств метался в разные стороны, кувыркался как ненормальный, словом, привлекал к себе внимание всеми возможными способами.

— Знаю, что ты не станешь прислушиваться к моим советам, — сказал я, когда мы наконец остались вдвоем. — И все-таки ты ведешь себя очень неосторожно. Призраку не следует…

— И это ты мне говоришь?! — возмутился отец. — Несчастный мальчишка, по глупости превратившийся в уродливую старуху?

— Не по глупости, а по необходимости. Работа у меня такая, внешность приходится менять очень часто. Смотри.

Я закрыл лицо рукой и быстро, всего за пару секунд вернул себе обычный облик. Для меня эта процедура не сложнее умывания, но со стороны, насколько мне известно, выглядит очень эффектно. Даже Хумха ненадолго притих. Мне показалось, он стал коситься на меня с почти невольным уважением; впрочем, скорее всего, я выдаю желаемое за действительное.

— Какой же ерундой ты занимаешься, — наконец сказал он.

Но хоть верещать перестал, и на том спасибо.

— Перемена облика — лишь малая часть моей работы, — объяснил я. — Но совершенно необходимая. Когда хочешь знать все, что творится в городе, следует позаботиться, чтобы тебя самого никто не узнавал.

— Знать все, что творится в городе? — брезгливо переспросил призрак. — Твоя работа — подслушивать сплетни?

— Можно и так сказать. Если очень хочется сказать именно так.