Горе мертвого короля
Шрифт:
Он остановился перевести дыхание и потер зад. Переходя озеро по льду, он три раза падал — с высоты собственного малого роста, разумеется, — но все равно до сих пор было больно.
— Никакого риска! — убеждал его Бьорн. — Все, что от вас требуется, — это проникнуть в дом, а потом вернуться и сказать нам, видели ли вы там Бриско.
Он не соглашался ни в какую, и спор все набирал обороты:
— Проникнуть в дом… легко сказать! И что я там буду делать?
— Вы представитесь странствующим музыкантом, который хочет поиграть хозяевам во время обеда.
— От моей игры мухи дохнут! Вы же знаете. Сами слышали.
— Ничего подобного, вы очень хорошо играете. Правда, Брит?
— Хорошо, хорошо… х-с-с… х-с-с…
— Вот как? Первый раз от тебя это слышу, Бригита.
— Раньше к слову не приходилось… х-с-с… х-с-с…
— В кои-то веки дождался! А почему бы вам двоим туда не пойти, в этот замок? Шли бы сами, если это так просто!
— Нам нельзя, Волчица нас обоих знает.
— Бригиту знает, а вас нет!
— Знает. Разыскивая Бриско на Малой Земле, она наверняка меня видела. Во всяком случае, вероятность слишком велика, чтобы ею пренебречь.
— А Герольф? Вот я — я ведь знаю его в лицо! Десять лет прошло, как он уехал с Малой Земли, но я его могу узнать! Так ведь и он может меня узнать!
— Вы его запомнили, потому что на Малой Земле он был важной особой.
— Ну конечно, а я никто и звать никак, вы это имеете в виду?
— Я этого не говорил.
— Но думали! И вообще, в гробу я это видал! Я согласился сопровождать Бригиту по ее просьбе, и это все. Я не подряжался быть героем экспедиции! Я не искатель приключений! Я устал, я замерз, я голоден, у меня ноги болят! Все, чего я хочу, — это оказаться дома, принять горячую ванну, надеть халат и шлепанцы, сварить себе яйцо всмятку и макать в него хлебушек, вот чего я хочу!
— Так о том и речь! В замке, я уверен, вы сможете обогреться у доброго огня, и вас вкусно накормят!
— Вот уж нет, меня вышвырнут за дверь после третьей же ноты! Когда я боюсь, я играю еще хуже.
— Еще хуже… это трудненько… х-с-с… х-с-с…
— Что ты сказала, Бригита?
— Ничего… х-с-с… х-с-с…
— А я ведь тебя приютил, забыла? Небось не ехидничала, когда просилась ко мне в дом!
— Прошу вас, сейчас не время ссориться! Послушайте, Хальфред, мы проделали такой путь, добрались наконец сюда, все вместе. Не можем же мы повернуть обратно или всю ночь препираться на замерзшем озере… Подумайте о ребенке…
— Это не мой ребенок.
— Я знаю, Хальфред. Но это ребенок, который нуждается в вас!
— А если меня схватят?
— Не схватят.
— Почем вы знаете?
Конец прениям положила Брит. Она сказала, не повышая голоса:
— Ступай, Хальфред… х-с-с… х-с-с… больше от тебя ничего не потребуют… мне только надо знать, где там что… х-с-с… х-с-с… а дальше я все беру на себя…
После чего карлик бросил узел, схватил скрипочку и устремился вперед широким шагом — то есть настолько широким, насколько позволяли его коротенькие ножки.
— Имейте в виду! Если я не вернусь, то по вашей вине! Смерть Хальфреда будет на вашей совести!
Он очередной раз поскользнулся на голубоватом льду, изрыгнул ругательство, какое невозможно было и вообразить в его устах, и скрылся из виду.
На крутом подъеме его возмущение немного остыло, а когда он дошел до стены, уступило место страху.
— И куда я лезу себе на погибель! — простонал он, подходя к воротам. — Хоть бы там собак, по крайней мере, не было!
Словно в ответ из парка донесся басовитый лай. Собаки, судя по голосам, были солидные, даже не глядя понятно, что не болонки. «Ну и хорошо! — подумал Хальфред. — Вот и уважительная причина убраться восвояси! Скажу им, что не смог войти». Это решение еще более укрепилось при виде двух огромных догов, подбежавших к воротам. Карлику показалось, что они высотой с лошадь.
— Ну-ка цыц! — прикрикнул кто-то, и собаки на удивление покорно умолкли.
К воротам вышел усатый толстобрюхий страж с ружьем и сквозь решетку смерил пришельца хмурым взглядом.
— Ну и чего тебе здесь надо, малявка?
— Мне? Ничего… Я… я уже ухожу…
— Погоди-ка! На скрипке играешь?
— Да, я музыкант, и, если ваши господа пожелают, я почту за честь и удовольствие сыграть им за обедом, — выпалил он на одном дыхании.
Фраза, которую он затвердил наизусть, пока взбирался на холм, сама слетела с языка.
— А жонглировать умеешь?
— Да, немножко.
Темнота скрыла краску, бросившуюся ему в лицо. Жонглировать! Он не поймал бы даже подброшенную шапку.
— Хм, хм… а рассказывать веселые байки? Смешить умеешь?
— Я, смешить? Да у меня все так и лопаются со смеху, будьте спокойны!
Семь бед, — один ответ! Трудна только первая ложь.
— Ну ладно, — проворчал усач, — заходи.
— А… а собаки-то… они меня…
— Их уже кормили.
Хальфред проскользнул в приоткрывшуюся щель и зашагал через парк в сопровождении догов. Их огромные морды были на одном уровне с его головой, и он не смел даже покоситься на них. Любое из их острых стоячих ушей могло бы, кажется, сойти ему за одеяло. «Вуф!» — коротко брехнул один, и это прозвучало гулко, словно из бездонной пещеры. Другой на миг положил морду карлику на плечо, омочив плащ слюнями.