Горец-любовник

Хауэлл Ханна

Алана вздохнула, дожевывая кусочек яблока:

– Возможно. Но я теперь уже недалеко от нее и смогу быть рядом, если ей это потребуется.

– Да, верно. И еще я уверен, что она будет очень рада тебя увидеть, поскольку весть о твоем исчезновении уже разлетелась по округе.

– Ах вот как? Это потому Артан и Лукас дважды сюда приезжали, верно? Один раз из-за Кайры, второй – из-за меня. Они, выходит, натворили тут бед?

Брат Мэтью захихикал.

– Местная братия не отличается особой храбростью, а твои братья были в очень дурном настроении. Как сказал Артан, не успели они отдохнуть от погони за одной сестрой, как им пришлось пуститься в погоню за второй. – Мэтью улыбнулся в ответ на раздраженный вздох Аланы. – До них дошел слух,

что ты пошла за ними следом, но, поскольку ты так и не объявилась, они заволновались и отправились искать тебя. Вот поэтому они заглянули сюда во второй раз. Удивительно, что ты с ними не встретилась где-то на пути.

– Только бы моим братьям не пришлось встретиться с Гоуэнами. Хотя не думаю, что Гоуэны схватили бы их в надежде получить выкуп. Видишь ли, кузен, я переживаю не за братьев, а за Гоуэнов, – добавила Алана, и они с Мэтью рассмеялись. – Что ж, по крайней мере, теперь я понимаю, почему нас так неприветливо здесь встретили.

– Братия не права, и я сказал им об этом. Ни Кайра, ни Лайам не накликали беду на наш монастырь. Если кто и виноват, то это та женщина и ее ревнивый муж. И еще брат Питер, который до сих пор утверждает, что Кайра его околдовала. Нет-нет, девочка, он ее не обидел. Лайам швырнул его на пол, всего лишь в наказание, но мои собратья-монахи придерживаются мнения, что во всех их грешных мыслях и поступках всегда виновата женщина. Что же до твоих братьев, так в нежелании видеть их в монастыре виноваты сами монахи, то есть не они, а их трусость. – Брат Мэтью неодобрительно покачал головой. – Твои братья никому не причинили вреда и ничего не сломали.

– Значит, они вели себя замечательно.

Мэтью снова засмеялся и кивнул:

– Да, замечательно. Если не считать того, что они до смерти запугали брата Питера, когда прибыли сюда во второй раз. Парень, которого отправила сюда его семья, решил последовать за Кайрой и остаться в Арджлине. Боюсь, он рассказал твоим братьям о том, что пытался сотворить с Кайрой брат Питер. Они ничего с братом Питером не сделали, хотя, по моему мнению, имели полное право проучить его как следует. Монашеское платье не для того дано, чтобы защищать мужчину от справедливого возмездия. Но Артан сказал, что не получит удовольствия, отлупив человека, который при одном виде кулака уже обгадился.

– Артан – настоящий кладезь премудрости, – пробормотала Алана.

Трапеза проходила за тихой беседой. Говорили же обо всем на свете; даже о том, что давно прошло, полезно было послушать – хотя бы для того, чтобы загодя знать о грозящих неприятностях. Ведь зная о том, что было, можно понять то, что происходит сейчас.

Наконец брат Мэтью поднялся из-за стола, явно давая понять, что ему пора возвращаться обратно в монастырь. Грегор тут же взял монаха под руку и вывел из домика, рассыпаясь в благодарностях за оказанное гостеприимство, за вкусную еду и сетуя на трудности, с которыми неизбежно сталкивается путешественник. Алана же была только рада тому, что ее спутник решил пообщаться с братом Мэтью – ему удавалось сразу же находить ответы на все те непростые вопросы, которые задавал монах.

Грегор отвел брата Мэтью от домика и, глядя ему прямо в глаза, заявил:

– Что бы ты ни сказал, меня не переубедить. И ее – тоже. Мы будем ночевать вместе.

– Но она – девушка из знатной семьи, – пробормотал монах.

– Да, я понимаю. Понимаю и то, что она из тех, на которых женятся. Но это мы сами будем решать. Она ведь не ребенок, убежавший от няньки…

– И тем не менее она невинна.

Грегор решил, что не стоит разубеждать монаха в этом вопросе. К тому же он подозревал, что монах имеет в виду невинность не в библейском смысле. Если так, то Мэтью был прав. Алана не из тех, чье тело используют только для удовлетворения похоти. Следовательно, брат Мэтью, будучи сородичем Аланы, имел полное право призвать Грегора к ответу. Вероятно, самая правильная тактика в этой ситуации – говорить все, как есть. К тому же Грегор все

больше склонялся к мысли, что будет последним дураком, если не вцепится в Алану зубами и когтями, – именно об этом он и сообщил брату Мэтью. Он рассказал также об осложнении по имени Мейвис.

– Да, понимаю. – Брат Мэтью нахмурился. – А вы абсолютно уверены в том, что не помолвлены с этой женщиной официально?

– Абсолютно уверен. Никаких клятв не произносилось, никакие бумаги не подписывались, и я даже ни о чем ее не спрашивал. Да, конечно, было ясно, что я явился туда с целью сделать ее своей женой, и поэтому я чувствую, что обязан объяснить ей, почему этого не произойдет.

– Совершенно верно. – Мэтью вздохнул и покачал головой. – Я лишь молюсь о том, чтобы Алана не узнала о том, что вы скрываете. Надеюсь, вы расскажете ей все, когда почувствуете, что можете это сделать. Молюсь и за вас, и за нее.

Грегор смотрел вслед Мэтью, тщательно обдумывая его слова. Когда монах ушел, он отправился к колодцу. Набрав полное ведро воды, Грегор прямо у колодца окатился холодной водой, затем пошел к Алане. Конечно, он рисковал, утаивая от нее правду о Мейвис. Но ему казалось, что Алана отвернется от него, если он расскажет ей о Мейвис. Поэтому Грегор решил, что будет лучше, если он пока помолчит.

– Мой кузен очень рассердился? – спросила Алана, как только Грегор вернулся в дом.

– Нет-нет. Я думаю, что мой кузен и твоя сестра вызвали у него беспокойство того же толка. Не переживай из-за него. Он ведь твой родственник, поэтому чувствует себя обязанным что-то сказать. Тут неподалеку есть колодец, если ты хочешь умыться.

Алана поспешила к колодцу, а Грегор занялся разведением огня в очаге. Сегодня они с Аланой наконец-то лягут в настоящую постель, и он хотел, чтобы все этой ночью было так, как будто они действительно муж и жена. Пусть в очаге горит огонь, пусть прогоняет ночной холод и освещает для него Алану…

Вспомнив о брате Мэтью, Грегор невольно нахмурился. Слова монаха по-прежнему не давали ему покоя. Не исключено, что Алана каким-то образом узнает о том, что он, Грегор, так тщательно скрывал от нее. В таком случае она, должно быть, очень на него обидится. Скорее всего, она сочтет, что он ее предал, жестоко предал… Предал, потому что лгал ей. И такая ложь заставит ее усомниться во всем, что бы он ей потом ни говорил. Следовательно, он должен привязать ее к себе любым возможным способом, не нарушая при этом свою клятву о том, что не станет давать ей никаких обещаний, пока не разорвет все связи с Мейвис.

Когда Алана смотрела на Грегора, она чувствовала, что краснеет под его взглядом. Она также чувствовала, как разогревается ее кровь. О чем еще мог он думать, пока она возле колодца смывала с себя дорожную пыль? На краткий миг ей вдруг стало неловко и стыдно за себя, но она решила, что ее стыд – лишь проявление трусости. Алана понимала, откуда взялся этот стыд. Ведь кузен Мэтью знал о том, что происходило между ней и Грегором. Конечно, она могла бы сделать вид, что между ними ничего нет, только для того, чтобы Мэтью не переживал из-за нее. Но она не видела греха в том, чтобы находиться в близких отношениях с тем, кого любишь. Алана также подозревала, что брат Мэтью не такой уж ханжа, и надеялась, что он не станет ее осуждать. К тому же Мэтью достаточно хорошо знал женщин из клана Мюррей, чтобы понимать: бесполезно требовать от нее, чтобы она сдерживала свои чувства.

Грегор медленно выпрямился – он сидел на корточках возле очага – и подошел к ней. Он двигался как огромный кот, преследующий добычу. Алана почувствовала, что дрожит, словно околдованная обещанием, горевшим в его глазах. Он обнял ее и улыбнулся. Улыбнулся так, что у нее перехватило дыхание. «Интересно, – подумала Алана, – это может пройти со временем, или его улыбка всегда будет так на меня действовать?»

– У нас сегодня есть настоящая кровать, мое сокровище. – Грегор принялся расшнуровывать ее корсаж. – Да-да, настоящая кровать, а не одеяло на голой земле.