Горец. Вверх по течению
Шрифт:
После киндерсюрпризовского дефолта на заначенных под матрасом баксах родаки мои нехило приподнялись и техникой хорошей обзавелись по дешевке. Ее чуть ли не даром тогда отдавали, только за доллары. А что? Экономия – это, считай, чистая прибыль. Грех было не воспользоваться ситуацией.
А полк нам еще и землицы своей прирезал, которой его немерено оделило государство. Задаром – лишь бы картошки да капусты им от нас на весь год хватало. Платили-то вертолетчики нам за овощ по расценкам Минобороны… Но и КамАз нам, и пару уазиков – «головастик» и «буханку», у себя списанные, продали они нам за рубли по тем же расценкам,
В общем, как вырос я, как закончил школу с теми же полковыми офицерскими детишками, так меня папаня в сельхозакадемию и наладил. Чтоб, значит, по науке нам дальше хозяйствовать, а не просто как бог на душу положит. Даже платить за мое образование он был готов. Но я напрягся и поступил на бюджет, понимал уже, что лишних денег в семье не было, хотя деревенские совки и считали нас богачами и «ксплататорами». Ну, это понятно, у кого совсем ничего нет, тому и железный рубль – капитал.
Зеленую революцию готовил отец в одном отдельном хозяйстве. Даже страусов завел. Мы с ним за этими страусами, которые к нашим холодам уже привычные, в Финляндию зимой катались.
Выгодное это дело оказалось – страусы. Намного выгодней курятины по деньгам, и, что очень важно, ухода за этой экзотической птицей оказалось меньше. Мясо страусовое сортовое охотно брали московские рестораны (а несортовое мы сами с удовольствием трескали). За шкурами страусов и перьями красивыми очередь стояла из жаждущих – начиная от мелких производителей дорогой гламурной галантереи до «Мосфильма».
Так что через год кур у нас осталось всего полтора десятка несушек – только на яйца, самим прокормиться. От такой дури, как покупной майонез, мы уже давно отказались – сами делаем. Как и кетчуп с аджикой.
И тут на тебе – «я очутился в сумрачном лесу»… Крутился я, крутился вокруг того места, где оказался, несколько часов. Всякие «сезам, отворись!» и «трах-тиби-дох!» кричал. Молился всем богам, сыпал проклятиями, уговаривал незнамо кого – все без толку. Ничего не помогло. Обратно в Подмосковье я не материализовался. А время шло. К тому же обстановка этого дикого леса несколько излишне давила на психику, которая призывала как можно быстрее покинуть сие неприятное место.
Сделал я три затеса на стволах, внутри которых место моего явления находилось, и пошел оттуда, не забывая путь свой метить такими же затесами. А что делать? Не помирать же тут в этом сумрачном лесу в одиночку?
О! Ручеек нарисовался. Это уже здорово. Пошел я вдоль него по течению – вода она всегда к людям выведет. А там и сам сориентируюсь, как в Москву обратно попасть – я же в общаге одной доброй ко мне податливой дивчине с Украины обещал грибной супчик «пальчики оближешь». Семейный специалитет. Мы с Оксаной вопросов гражданской войны на ее родине совсем не касались в наших отношениях. Для селян любая война – плохо. И вообще, «делай любовь, а не войну» – лозунг на все времена.
Лес по мере его прохождения уже не напоминал первобытную доисторическую чащу. Стал реже и светлее. Да и местность пошла под уклон. И понял я, что проявился тут на ровном плато среди гор. Когда горы увидел, то охудел уже окончательно.
Это точно не Подмосковье.
Сию тревожную мысль я решил заесть-запить. Время обеда подошло, судя по настойчивым призывам стомаха. Устроился на площадке над обрывом, снял рюкзачок, поделил запасенные продукты надвое, накрыл поляну и все схавал в одно рыло, запивая сладким чаем из термоса.
Жевал и осматривался. Горы были не сказать чтобы высокие, что-то типа Уральских в районе города Златоуста, где я служил. Старые горы. Выветренные. Вечных снегов на вершинах не видно. Выше меня горы стояли лысые, ниже поросли лиственным лесом. Причем даже я после академического курса ботаники не смог бы точно определить, что это за породы. Листья большие и разлапистые, как у конопли, а древесина на срезе больше на бук похожа или на что-то подобное – красное и на первый взгляд ценное.
А вот жилья окрест никакого не видно. Даже дымка не наблюдается. Это уже хуже.
Читал я пару книжек про попаданцев в другие миры, но там их всех или по голове били, или катастрофа какая с ними приключалась типа КамАза на встречной полосе. Но я-то просто шел себе по лесочку и зашел не так уж и далеко от электрички, грибы искал, наклонился, поднялся, и все… Берез никаких нет, как и не было, одни хвойные гиганты вокруг. А теперь горы… И эти деревья с листьями конопли…
Атас!
И куда, скажите, мне податься?
Вестимо, вниз. В горах мне точно делать нечего.
Поднялся и пошел. Неча рассиживаться. Хотя пейзаж тут такой прелестный, что этот вид туристам продавать можно. За свободно конвертируемую валюту.
Почему-то назад воротиться к тому месту, откуда я начал это свое экзотическое путешествие, у меня и мысли не возникло. Впрочем, как и паники. Попал и попал. Устраиваться надо, оглядываться, людей искать – они подскажут, что случилось. А там проснемся – разберемся.
Кстати о проснемся… Однако ночлег надо заранее искать, а то кто его знает, какие тут зверушки хипповые водятся в этих экзотических лесах. Мне и пары простых волков хватит за глаза. Правда, вокруг конец лета вроде, волки еще не голодные, на людей бросаться им не время. Но все же, все же… береженого Бог бережет, а небереженого конвой стережет.
Перемотал портянки и пошел. Страдать потом будем. Палку себе только вырезал ухватистую и заострил ее с одного конца. Стало немного спокойнее – хоть какое-то длинное оружие в руке. Великим нагибатором я себя и не почувствовал, но успокоился и мандражировать перестал. Даже рассмеялся, припомнив анекдот о сибирском унитазе из двух жердин. На одну полушубок вешать, другой от волков отбиваться…
Ручей петлял между деревьев и крупных камней, и я с ним такие же кренделя выписывал.
Пару раз перебирался через приличные буреломы.
Напоследок прикинул к носу и вернулся к последнему завалу, где и отыскал себе место для ночлега, вроде как защищенное со всех сторон поваленными деревьями с торчащими во все стороны толстыми ветками.
Костерчик небольшой запалил. Только он на то и сгодился, чтобы острие самодельного копьеца закалить, да грибы на углях пожарить. Как бы знал, что так получится – котелок бы захватил с собой, хоть солдатский, маленький. Так что повечерял печеными боровиками (домашний запас надо экономить, однако) и упал на бок вместе с птахами.