Горетовские рассказы
Шрифт:
Иммунитет
Большая семья Тюриных. Много детей разного возраста. Везде лазают, в том числе и на столе. Который раз кто поменьше и "наделает" на столе. Перед обедом пучком соломы старшие смахнут со стола. А стол дощатый, с широкими щелями. "Добро" забьется между щелей, но это ничего - не до чистоты. Высыпят картошек из чугуна на этот стол. Ребята голодные - хватают, едят. Никто не болел.
Правда о войне
Война - это целая эпоха в жизни нашей страны, нашего народа. Нам, её не пережившим, я думаю, просто невозможно и представить. Можно только судить по книгам и фильмам, по рассказам людей, живших в то время. Но книги, фильмы не умеют рассказать всё. Да и доверять им можно не всегда. Они несут в себе влияние времени их создания, и к тому же не всегда объективны. А авторы последних лет и вовсе договорились до откровенной лжи. В результате уже сегодня дети не знают правды о войне.
Смерть на войне
Отец как-то сказал, что во время войны человек привыкает ко всему и воспринимает смерть, как заурядное событие: "Смерть человека - как муху шлёпнуть". Однажды с ним был такой случай. Зимой взвод разведки ушел на задание. Шли на лыжах, с автоматами - разведчиков неплохо вооружали. Командир отчаянный капитан. Вышли к деревне. В бинокль увидели, что деревня занята немцами. Грузовики, вражеские солдаты. Капитан принял решение атаковать. Разбились на две группы. По сигналу ракеты атаковали с двух сторон. Немцы панически боялись окружения и, услышав автоматные очереди с двух сторон, всё побросали и на машинах поспешно отступили. Разведчики вошли в деревню, проверили захваченные трофеи. В брошенных машинах оказались продукты, шнапс. Взяли что-то себе, пошли дальше по запланированному маршруту. Недалеко в лесу встретили наш батальон. Доложили командиру об удачной операции. Пошли дальше. А вот дальше-то - всё печально. Батальон занял деревню. Трофеям обрадовались. Наелись, как говорится, и напились. Через пару часов пьяный батальон потерял управление. Немцы опомнились, провели неожиданное наступление. Весь батальон истребили практически голыми руками. Спаслось всего несколько человек, без разрешения ушедших в лес. Командир дивизии, узнав о трагедии, в сердцах приказал отбить деревню. При контрнаступлении положили ещё батальон... Ещё одно трагическое воспоминание. Зима, на фронт присылают пополнение. Необученных солдат из эшелона марш-броском в тридцать-сорок километров посылают сразу на передовую. Почти у всех сбиты, натерты ноги. Натерты и другие места от непривычного нового обмундирования. Усталые с непривычки молодые солдаты засыпают у костра мёртвым сном. Наутро тридцать процентов пополнения отправляют в медсанбат. У одних обморожения, у других - ожоги от костра. Есть и такие: раскинул руки во сне - одна рука обморожена, другая обожжена. Ещё печальная история. Попали наши войска в окружение. Лето, жара в степи. Есть нечего. Через двое суток оголодавшим окруженцам сбрасывают с самолета хлеб, американские буханки. Голодные солдаты набрасываются на еду. Некоторые моментально съедают по две буханки. Через пару часов мученическая смерть от несварения.
Песня выручила
Однажды отец вдвоём с командиром взвода разведчиков были в разведке. Командира убили. Отец взял его документы и вернулся. Командир батальона был крут: "Вернулся один, значит, командира бросил. Завтра утром перед строем показательно расстрелять!". Посадили его под арест под дерево. Друзья-разведчики принесли выпить. Выпил, да как следует - завтра умирать. Пьяный запел песни. По случаю в батальон приехал командир дивизии: "Кто тут у Вас поёт?". Объяснили: вот, мол, разведчик, завтра идет под расстрел. "Если поёт - значит не виноват. Отпустить!" - отдал приказ большой командир. Так песня спасла жизнь.
Взятие Кенигсберга
Отец рассказывал, что город Кенигсберг немцы защищали особенно ожесточённо. Они называли его городом-крепостью. Но и наши войска при штурме этого города вели себя по-особенному. Так, если из какого-нибудь дома раздавалась стрельба, тут же подкатывали несколько орудий и залпом по нижнему этажу обрушивали весь дом. Бойцы знали, что перед взятием крупных европейских городов всегда издавался приказ о специальных мерах по сохранению архитектурных памятников, о правилах поведения войск в городе. При взятии Кенигсберга такой приказ был издан с запозданием на три дня. Видимо, кто-то осознанно задержал документ. Практически весь город оказался разрушен. Я там был и видел собственными глазами, что довоенных зданий в Калининграде почти нет.
Ранения отца
Отец один из немногих, кто прошел всю войну. Ранения были, но остался жив. Одно ранение было тяжелым, в живот. Было это в 42-м году, в конце зимы. Служил он в разведке. За всю зиму холодную зиму он ни разу не ночевал в помещении. Или в стоге, или в амбаре, или у костра. Ранение было очень тяжёлым, но благодаря удивительной выносливости отец остался жив. Поместили его в госпиталь в Москве. Сообщили домой, мать поехала. С собой взяла старшую дочь Галю. Приехала на вокзал, дальше надо на трамвае. В военное время передвижение по Москве без пропусков было запрещено. Кондуктор трамвая отвечал за исполнение пропускного режима. Упросила мать его, довез до госпиталя. В госпитале ей показали на огромный зал с ранеными - ищи своего. Долго ходила среди рядов кроватей, а найти отца не могла. Попросила опять сестру. Подвела она мать к кровати. А отец, похудевший до неузнаваемости, говорит шёпотом: "Ты два раза мимо прошла, я звал тебя". А говорить громче - нет сил. Весил он тогда сорок два килограмма. Наслышан много был отец о зверствах фашистов, и не поверил, что жива вторая дочь. В другой раз приехала мать в госпиталь уже с младшей Зиной. Несмотря на уникальное здоровье отца, вряд ли выжил бы он в тот раз. Но повезло, и его отобрал в специальную группу раненых для испытания новой мази Вишневского чуть ли не сам Главный хирург Бурденко. Перевели его в госпиталь в Нижнем Новгороде. Там он нескоро, но выздоровел. Уже летом приехал домой в Горетовку на побывку перед отправкой на фронт. Тетя Таня вспоминает: "Идем с Катькой навещать Ваньку в Горетовку. Издалека видно его в огороде. Стоит с лопатой, шея тонкая, худая, как у ребенка". После ранения отец возвратился в строй. На распределении по частям приехал какой-то высокопоставленный штабист. Спросил перед строем: "Бухгалтеры есть?". Отец вызвался. На вопрос: "Где работал?" - четко, по-военному ответил: "Работал Бухгалтером-Инспектором в Истринском райпотребсоюзе". "Ну, ты опытный специалист, подходишь" - и забрал отца с собой. Дальнейшую службу отец проходил в финчасти.
Настоящий коммунист
Сейчас коммунистическая партия развалилась. И отношение в народе к бывшим коммунистам неуважительное. Но так было не всегда. Отец рассказывал один случай. Во время отступления попали наши войска на острове в болотистом лесу в окружение. Собрались группами из разных частей, единого командования не было. Совсем было наступила погибель. Уже немцы кричали со всех сторон: "Рус, сдавайся!". Прошел день, наступила ночь. Тут и сказал политрук: "Всё равно погибать, так хоть не бесславно. Пойдём на прорыв! Коммунисты - вперёд!". И все поддержали его. На рассвете бросились в атаку на опешивших фашистов. Что и говорить, многие погибли, но многие и спаслись. Так что лозунг "Коммунисты, вперёд!" - не пустая пропаганда. Позже, в сорок третьем и отец вступил в партию. Я думаю, передовую роль партии он воспринимал не на словах, а на деле. В жизни он брался за многие ответственные дела. Был и Председателем колхоза, и Председателем сельсовета. Хорошо, что он при жизни не увидел сегодняшнего позора партии.
Фронт отступил
Фронт отступил. Наступала весна. На полях остались погибшие солдаты. Мать рассказывала, что убитых было так много, что лежали на поле, как снопы. Председатель колхоза, старый дед собрал женщин-колхозниц. Стали подбирать убитых. А они на весеннем солнце стали уже разлагаться. Грузили на сани, и отвозили в Крюково. Там военные выкопали братскую могилу. Собирали и своих, и немцев. Сколько их - никто не считал. Складывали в одну яму.
Следы большой войны
Война отразилась в каждой семье нашего народа. Погибло очень много мужчин. После войны, когда отец работал Председателем сельсовета, ему приходилось составлять списки погибших в окрестных деревнях. Получалась ужасающая цифра, отец её помнил на память. Не обошла война и нашу большую семью. Пропал без вести мамин старший брат Иван. Погибла его жена Шура от взрыва бомбы, упавшей около нашего дома. Дети Витя и Женя потерялись при эвакуации детдома. Женя потом случайно нашлась, а судьба Вити так и осталась неизвестна. Дед Никита умер от несварения в конце войны, когда впервые вдоволь наелся хлеба после многолетнего голода. Одна из двоюродных сестер матери взорвалась на мине в лесу. Один из двоюродных братьев был контужен. Потом он комиссовался, немного притворившись. Приехал домой с сопровождающими санитарами совсем невменяемым. Его мать даже отказывалась забирать его - что делать в деревне с таким инвалидом? А он, улучив момент, тихонько подмигнул ей: "Я нормальный". Отцов младший брат Коля в 17 лет был мобилизован на оборонительные работы, когда фронт подходил к Москве. Он пропал без вести.
Июнь 2002 Москва
nibur@nm.ru