Гори, наш костёр!
Шрифт:
Старшие мальчики слушались его беспрекословно, а о младших и говорить нечего. На терраске поминутно раздавалось:
— Лёша, а это как?
— Лёша, срезать здесь или здесь?
— Лёша, у меня не получается.
— Лёша…
Даже девочки — уж какие они удильщицы! — и те, бросив свою любимую игру в «дочки-матери», прилежно делали для себя удочки.
Казалось, Таня всеми забыта полностью и навсегда. Казалось, никто о ней уже не помнит.
Только у Васи как-то ничего не ладилось. Он испортил три прута и слегка порезал ножом палец. Ему пришлось сбегать к медицинской сестре и помазать палец йодом. Вернувшись, он по-прежнему ни на кого не глядел, и лицо у него оставалось пасмурным.
— Нужно бы их ярко раскрасить, — сказал Лёша, рассматривая готовые поплавки. — Они будут заметнее на воде.
— Каких красок притащить? — спросил Гриша, когда Лёша сказал, что поплавки нужно раскрасить.
Лёша велел нести три цвета — красный, зелёный и белый. Зелёным, объяснил он, покрасят низ поплавков: рыбе будет его незаметно под водой. Красным у поплавка будет верх, чтобы на воде его было виднее. А белым они проведут черту между зелёным и красным.
Время в «удочной мастерской» летело так быстро, что оглянуться не успели, как пришлось идти ужинать. Однако пятнадцать удочек уже были готовы и выстроились одна к одной вдоль террасной стены.
Вдруг Игорёк жалобно сказал:
— А где наша Таня? Почему она так долго не идёт?
Обе Сони — и беленькая и чёрненькая — подхватили:
— Всё нет её и нет! Куда она делась? Нам без неё скучно.
И все остальные, сразу вспомнив про Таню, стали удивляться, почему же её нет с ними целый день.
Один Вася молчал. Он-то знал, почему Тани нет в пятом отряде. Он один знал, что она уехала от них навсегда.
А край неба за лесом медленно затягивался тяжёлыми лиловыми тучами…
Под дождём
Дождь начался сразу после ужина.
Пока они были в столовой, туча приползла прямо к лагерю и так низко свесилась над деревьями, что, казалось, вот-вот уляжется на мохнатые верхушки сосен.
Стало вдруг темно и прохладно. В воздухе запахло грибной сыростью.
Сперва где-то наверху, но постепенно всё ниже и ниже и наконец над самой землёй заметался ветер. Травинки затрепетали и полегли.
— Ой! — крикнул Вася. — Уже цапнуло!
Он первым выскочил после ужина из столовой. Гриша — следом за ним.
— Где, где капнуло? — Гриша подставил под небо растопыренную ладонь. — Ничего не капнуло! Ну где, где?
Но в ту же секунду большая дождевая капля уселась в самую серёдку этой растопыренной ладошки. А вторая упала на лоб. И ещё одна снова на руку. И на щёку. На голову.
— Марш за мной! — скомандовал Лёша. — До дождя успеем.
Они успели, но едва-едва. Дождь словно того и дожидался, чтобы они укрылись на терраске. По железной крыше, по дорожке, по траве, по листьям сразу шумно и весело заскакали, застучали, запрыгали, забарабанили крупные, быстрые капли. Из водосточных труб по углам дома, пенясь, хлынула вода. И уже ничего нельзя было разобрать, кроме косых водяных струй. Весь мир будто превратился в сплошной дождь, и они — пятнадцать, вместе с Лёшей, — будто одни-одинёшеньки, затерялись на маленьком сухом островке среди этого сплошного дождя.
И вдруг прямо из дождя выехал грузовик. Он был совершенно мокрый, вода с него лилась вроде как из водосточной трубы, а дождевые капли стучали по нему, словно крупные горошины.
Дверца кабины открылась, и все увидели Таню. Смеясь, она помахала им рукой и, юркнув обратно в кабину, захлопнула за собой дверцу.
— Приехала! — закричал Васька.
И не успел Лёша глазом моргнуть, как он сорвался с места и, выскочив прямо под дождь, помчался к грузовику. Брызги так и разлетались из-под его ног!
Тогда Таня выскочила из машины и побежала Васе навстречу.
— Да зачем же ты? — кричала она ему. — Да вымокнешь же! Да Вася же…
Шум дождя заглушал её голос. Впрочем, Вася всё равно уже вымок до нитки.
— А мы ждали тебя только дня через два или через три, — сказал Лёша, когда Таня и Вася, мокрые, весёлые, вместе вбежали на терраску.
Отжимая свои длинные косы, Таня проговорила:
— Я так и собиралась денька два пожить дома. Но узнала, что Степан Михайлович едет нынче в лагерь, живо собралась и поехала. Как у тебя? — спросила она Лёшу, обводя взглядом весь пятый отряд. — Всё благополучно? Ребята здоровы?
— Конечно, здоровы! Перед тобой же все.
Лёша чуть улыбнулся. Улыбка у него была хорошая. Он положил ладонь на мокрую Васину голову.
— Хоть я им устроил, как ты велела, удочную мастерскую, да они без тебя прямо жить не могут! Ну и скучали!
— Да что ты? — воскликнула Таня и, опять засмеявшись, сказала: — А я? И я без них прямо жить не могу! Тоже ужасно соскучилась. — И тут же она накинулась на Васю: — Как! Ты ещё здесь? Ещё не переоделся? Ну, я тебе сейчас покажу!..
С громким смехом они оба убежали в дом, чтобы переодеться во всё сухое.
А дождь припустил ещё шибче. Будто озорничая и дразнясь, он отстукивал свою весёлую дождевую песенку:
Ни за что не перестану! Нипочём не перестану! Даже если и устану. Всё равно не перестану.Но в конце концов всё же перестал. И тогда небо засветилось звёздами. Такие ясные и такие чистые они сияли в вышине, что казалось, будто каждая звёздочка, даже чуть видная, умылась этим сильным проливным дождём.
Гриша и Вася закинули удочки
На рыбную ловлю пятый отряд вышел в полном составе — пятнадцать мальчиков и девочек с Таней во главе. И Лёша, конечно, тоже пошёл с ними.
Когда они гуськом, один за другим, с удочками на плечах спускались вниз к реке, их вышел провожать чуть ли не весь лагерь.
Девочки вдогонку кричали:
— Ловить вам не переловить!
Мальчики помалкивали. Они знали старую рыбацкую примету — раньше времени болтать и трещать не годится: улова не будет!