Гори, наш костёр!
Шрифт:
Но Игорёк, который еле плёлся теперь за Гришей, поминутно спотыкаясь о корни и сухие сучья, начал плакать.
— Почему мы всё ходим и ходим? Я хочу к Тане!
Гриша и сам готов был зареветь и устал не меньше Игорька. Но он крепился. Принялся уговаривать Игорька:
— Прошу тебя, ну не плачь, Игорёчек. Ну дай руку. Вместе легче идти. Вот увидишь,
Но Игорёк плакал не переставая и твердил одно:
— Мы потерялись. Ой, мы потерялись!
А Гриша уже давно знал, что они потерялись. И, хотя он поминутно смотрел на свой компас, понимал, что толку от этого никакого. Растерянный, испуганный, он тянул Игорька то в одну сторону, то в другую. Но вокруг были только деревья. И они казались такими огромными…
Вдруг Гриша остановился. Стал глядеть вперёд. Потом, повеселев, воскликнул:
— Да погоди же плакать, Игорёк! Мы пришли. Вон наша опушка! Вон она светится!
И, покрепче ухватив маленькую руку, Гриша потащил его к просвету между деревьями.
А это как раз виднелось лесное болото. Бабино болото. Трясина, сверху похожая на зелёную луговину, покрытую свежей изумрудной травой.
Встреча на шоссе
Вадим Николаевич усадил Васю между собой и шофёром Степаном Михайловичем.
— Теперь гляди в оба и показывай нам дорогу, — сказал Вадим Николаевич, крепко обхватив Васю за плечи.
Вася молча кивнул: ладно, мол, буду глядеть в оба.
Сквозь смотровое стекло Вася видел, как на них, словно живые, мчатся кусты, деревья, столбы с разными знаками. Иногда они догоняли проходящих людей и перегоняли их. Иногда, наоборот, люди словно сами бежали им навстречу и, промелькнув, тотчас оказывались за их спинами.
А Вадим Николаевич с шофёром перекидывались короткими фразами.
— Бабины болота, они в стороне будут, — говорил шофёр. — Знаете, туда, к Егоровке…
— Знаю, — отвечал ему начальник лагеря. — Но чего вы о болотах? Неизвестно, куда мальчики-то забредут…
— Так-то оно так, — проговорил Степан Михайлович и после некоторого молчания прибавил: — Страшное это дело — попасть в болота.
И тут же начал рассказывать про один случай, когда человек утонул в болоте. У Васьки сердце холодело от страха за Гришу и Игорька, с которыми могло случиться то же самое. И ему казалось, что едут они так медленно, так медленно… Ну прямо плетутся вроде пропавшей черепахи Тортилы. Эх, дали бы ему сейчас в руки баранку, он показал бы, какая бывает езда!
— Да не ёрзай ты, сделай милость! — прикрикнул на него Вадим Николаевич. — Сидеть неловко тебе, что ли? Так усаживайся поудобнее.
Вася ничего не ответил начальнику лагеря, но обиделся на него. Интересно, усидел бы он сам спокойно, заблудись в лесу два мальчика из его отряда, один из которых — его лучший друг? Да ещё если в этом лесу есть какие-то Бабины болота.
А потом Вася закрыл глаза, и ему стало казаться, будто он не на машине, а идёт пешком. Ноги у него устали. Ему жарко. Весь лоб потный. А в руке он держит Танину записку. Записку эту он крепко-крепко
На выбоине, когда машина сворачивала на просёлок, их сильно тряхнуло, Вася открыл глаза.
Сперва он не очень-то сообразил, во сне это или наяву: навстречу ехала телега, а на телеге рядом с мальчиком-возницей сидел другой мальчик. И этот второй мальчик как две капли воды был похож на Гришку.
Машина успела промчаться мимо телеги с мальчиками, пока Вася понял, что мальчик, похожий на Гришу, и есть Гриша.
Но это же самое Вадим Николаевич понял раньше Васи. Он крикнул шофёру: «Останови!» И, когда Степан Михайлович затормозил, Вадим Николаевич, распахнув кабинную дверцу, выскочил на дорогу. Следом за ним выскочил из машины и Вася. И оба они побежали догонять телегу, громко крича, чтобы телега остановилась.
А за ними уже бежали Степан Михайлович и все остальные сидевшие в кузове.
После того как прошла первая радость этой неожиданной встречи, мальчик-возница, а звали его Костей, принялся рассказывать, как было дело. Оказывается, он с товарищами, Сенькой, Антошей и Митяем, пошли по малину к Бабину болоту. И вот там-то, почти у самого болота, наткнулись на двух парнишек.
— Этот вот, — Костя показал на Игорька, — ревел вовсю. А этот, постарше, — Костя кивнул на Гришу, — всё крутил, вертел компас и тоже, видно, собирался зареветь…
— Неправда! — возмутился Гриша. — Просто он у меня сломался и я его починял.
А потом, продолжал двои рассказ Костя, они привели вот этих самых парнишек к себе в деревню, там их накормили, напоили да хорошенько выспросили, из какого они лагеря. И тогда председатель велел запрягать и везти их домой, потому что пешком, сказал он, им нипочём не дойти.
— Ну вот, я их и повёз! — закончил свой рассказ Костя.
Прощаясь с Костей, его, Антошу, Митяя и Сеню пригласили в гости в лагерь на костёр и торжественную линейку.
— Спасибо, — поблагодарил Костя. — Придём. А когда?
— Да мы за вами приедем вот на этой машине, — сказал начальник лагеря.
— Приезжайте, — сказал Костя. — Отсюда недалеко, километров восемь. Деревня наша Егоровка, а колхоз — «Заря коммунизма».
«Вот ведь, значит, какая история, — сообразил вдруг Вася, — Игорёк и Гриша всё же забрели в ту сторону, где находятся болота! Недаром Таня за них боялась… И теперь, должно быть, всё ещё боится, хотя они оба уже давно нашлись…»
— Поедемте скорей к Тане, — заторопил всех Вася. — Она ведь не знает, что они нашлись…
— Правильно! — сказал Вадим Николаевич. — Давайте скорей в лес за остальными. А затем в лагерь!..
И вот, попрощавшись с Костей, все сели на машину. Игорька Вадим Николаевич взял к себе в кабину, а Вася на этот раз сидел в кузове. Он оказался рядом с Гришей. Однако оба молчали, лишь изредка косясь друг на друга.
Первым заговорил Вася. Он спросил:
— Страшно было в лесу?