Гори, Звезда
Шрифт:
ОН, сам того не желая, вновь глянул вверх. Звезда заслоняла уже половину оконца, слепила глаза...
Рука Мастера едва заметно дрогнула. Жуткий, надрывный хрип из уст отлетевшей головы... Молодого стражника стошнило на каменный пол...
– Убирайтесь! Вам бы скатерти да юбки вязать... Бабы!..
ОН скинул балахон здесь же, заботливо протер полой лезвие, попробовал на палец - не затупилось. Бережно уложил инструмент в футляр, закрыл его и аккуратно водворил на место. Прошел в свою каморку, присел на скамью...
"Нервишки шалят... Может, заболел... Пошлю-ка сегодня жену за лекарем... Пусть посмотрит глаза, чего-нибудь успокоительного даст... Руки дрожат... Старею..."
Пока
Ровно в шесть ОН, как всегда, плотно закрыл за собой железную дверь, поднялся на цокольный этаж. Рабочая ночь осталась позади. Кивком простился с полусонными охранниками у ворот башни и неторопливо зашагал в сторону рынка. "Купить вырезку, посмотреть сережки..."
Грубый стол из неплотно пригнанных еловых досок. Кружки с пивом, кувшин вина, куски сыра и сочащейся соком ветчины в глиняной щербатой тарелке. Четверо раскрасневшихся заматеревших мужчин, распустив пояса, развалились на колченогих стульях в самых причудливых позах.
– ...Вливаю в нее один кувшин, второй, третий, и все хмель не берет. Наконец, смотрю, готова... Валю на скамью, одну юбку на голову, а там еще... другую, опять юбка... Пока все задрал, аж вспотел... Целых пять умудрилась на себя напялить, крольчиха этакая... Ну и порезвился...
– ...А я этому паскуде, значит, и говорю, что ты хлебало свое разеваешь?! Вмиг отпишу, куда следует! Тоже мне, значит, купец нашелся... Сидел бы себе в своей Нормандии вшивой и молчал бы в тряпочку, и в мир бы не высовывался... Так нет же, пытается, значит, гниль, свою никудышную подсунуть, вампир недоделанный, и все, значит, лепечет: лучшего качества, высшего... божится, гнида...
– Слушай, у тебя знакомый звездочет или астролог какой завалящий на примете имеется?
– Рехнулся ты совсем, Петер, на старости лет, Сколько раз ведь говорил, предупреждал - не доведет ночная работенка до добра! И сам замараешься, и вся семья безвинная ни за так под нож пойдет! Или думаешь: подмогнут? Зря надеешься! Какие-такие уж в наши времена астрологи, тем паче звездочеты. Тише! Сам не бери грех на душу и меня за собой в ад не тяни, шесть голов по лавкам сидят, трое под столом ползают! Ведь сам же прекрасно знаешь, по указу Ее Величества всю эту нечисть по стране на корню изводят. Или - если я писарь Канцелярии, так я враг себе, что ли? Уймись, друже! Я со святыми отцами в церкви предпочитаю общаться, а не в священном суде или вашем "богоугодном заведении". И тебе, дурья голова, советую, не искушай бога, а дьявола тем паче. Да и зачем тебе эти мозгляки дались? Такой соврет - недорого возьмет. А потом - на самого папу порчу навели... Без них и чертовых их книжонок точно не обошлось... Так что ты это, не очень... Да, смотри, дома не ляпни. Бабы - они дуры. Язык без костей. Разнесут по свету, жалеть будешь, да поздно...
– ...Ну, а тут появляется этот ее жеребец. В дверях встал, да и застыл, как столб соляной... И вдруг ротик раскрыл и зачирикал, и зашелся, как дворняга под плеткой. Я аж онемел и портупею с мечом от удивления со скамьи наземь спихнул. Ну, думаю, пропой свою песенку заупокойную, последнюю, самую сладкую... Встал, пояс нацепил, сапоги подтянул, взглянул... И, видно, чего-то его душонка смрадная учуяла. В ноги мне бух. Сапоги целует, слюной брызжет, за руки хватает: не хотел... не разобрал... Смилуйся... Двинул его по зубам легонечко пару раз, сапоги потом час пришлось отмывать от слюней поганых да кровянки... Я до дверей дошел, обернулся, а он к ней с кнутом подкрадывается, точь-в-точь как хорь к курятнику... А дура лежит на скамье, растопырилась, словно утка разомлевшая... Хотел вернуться, поддать ему еще разочек, да лень...
– ...Посмотрел я, значит, на него, посмотрел. Сел и написал все, как оно есть. Взяли сразу же, пикнуть не успел. Прямо с торжища и повели "родненького". И товары его говенные за ним. Доказательства, значит. Ну, он сначала крылья распускал, я да я, да ложь все это... А как гвоздиком под ноготочками поковыряли маленько, сразу в себя пришел, очнулся, значит, мил человек... И ну в ногах ползать, значит, приноровился. И все в мою сторону своими глазенками гадючьими зырк да зырк... Присудили пятнадцать горячих, с полной конфискацией всего барахлишка, и из столицы чтоб до ночи упростался... А с судейским я свой парень - с детства нос к носу росли, - потом, значит, барахлишко-то его поделили... Да там и глазу на что упасть не было, так, труха одна... Зря только время потерял...
ОН вернулся домой около полудня.
– Опять где-то полдня шлялся!
– Визгливый голос жены, словно ржавой пилой по бруску.
– Заткнись! Сколько раз тебе повторять, дура набитая! Не смей беспокоить меня после работы. Знаешь, что не терплю, и все равно долдонишь одно и то же, как недоношенная индюшка! Куда это Анна запропастилась?
– В лавку пошла. Обед стынет. Уж и в башню сбегала. Говорят: отработал и ушел. А я тут, как дура, дома сиди - голову ломай: может, какой вражина подкараулил да башку проломил... И ведь седина в висках уже у кобеля старого, а все к своим друзьям тянешься, как щенок к титьке... Никакого сладу с тобой нет...
– Обедать не буду... Лекаря позови... С глазами что-то... Да и вообще неймется... Пойду прилягу...
Сна не было. Уставился в засиженный мухами потолок, по которому медленно передвигался солнечный блик. "Старею... Выходит, придется работенку менять, уже не по плечу... Звезды... Откуда они, зачем они, кому нужны и для чего светят? Прости, Господи, мои мысли грешные! Все, что ты сотворил - благо!.. А может, это испытание свыше? Может, десница Господа упала на раба грешного, малого, на слепого земного червя недостойного? И все же зачем они светят?.."
...Летний прохладный вечер. За тонкой деревянной стеной шумно вздыхает корова, В широкую щель виден ее чуть влажный, темный бок. Треск неутомимых сверчков за печью... Наружная дверь скрипнула, распахнулась... Рука отца - большая и теплая, как печь в зимнюю стужу... Пойдешь со мной за лошадью, сынок?.. Пойду, папа... Тропинка петляет по старой буковой роще... Темно-бархатный ковер неба выткан яркими переливающимися блестками. Луна круглая-круглая, как пышный пасхальный кулич. Папа, а что там, наверху? Там царство Божье, сынок... А зачем так много на небе светлячков?.. Это маленькие факелы, которым ангелы освещают путь земной и небесный, сынок... Теплые губы коня, аромат клевера кружит голову, плеснула в реке рыбина... Протяжное уханье донеслось из леса... Папа, а что это?.. Это души заблудших и грешных людей одиноко бродят во тьме, сынок, ищут дорогу на небо и не могут найти... Оттого и плачут...
ОН очнулся от того, что хлопнула входная дверь внизу. Скрип шагов по шаткой узкой лестнице. Гладкий лоснящийся подбородок вошедшего, пухлые ручки с розовыми ноготочками... Жирный, скользкий угорь...
– На что жалуемся, сын мой?
– Глаза... болят... И нутро горит, будто огонь развели... Плохо... Руки не слушаются...
– Не волнуйся. Господь милостив! Молись, почаще обращайся к Богу, все мы в руках его... Этой мазью натрешь руки. Завернув в чистую тряпицу, ее же к глазам прикладывать надобно... А вот это от внутреннего жара, примешь с водой утром и вечером... Воды чистой, колодезной пей побольше... Завтра к вечеру зайду еще раз...