Горизонты без конца
Шрифт:
Травяное море кишело жизнью. На разные голоса пищали, щебетали, кричали птицы. Шмыгали в траве суслики, зайцы, мыши. Стада сайгаков и джейранов убегали от всадников и, описав большую дугу, возвращались на прежнее место, когда путники проезжали мимо. На сайгаков и джейранов охотились волки, гепарды, собаки, львы. Стаи дроф паслись в степи, время от времени поднимая над травою пестрые головы с влажными черными глазами, настороженно глядя на всадников, и не спеша уходили от них подальше в травяные заросли.
Время от времени путникам попадались дикие лошади, и Пардус боялся, что их лошади попытаются сбросить всадников и присоединиться к сородичам. Но вскоре он успокоился, увидев, что, хотя Рыжик и Черногривка живо интересовались пасущимися дикарями, призывно ржали, завидев очередной табун, но освободиться от всадников не пытались.
– Да их и не приняли бы в табун, – объяснил Пардусу Странник. – Они здесь чужаки. А может, – добавил он, подумав, – не принял бы и свой. От них теперь пахнет человеком…
Степь становилась все ровнее, а травы все ниже. Чаще стали встречаться пролысины с выгоревшей травой или покрытые растрескавшейся глиной. Здесь травы не было совсем. Редко попадались и ручьи, и воды в них было совсем мало. А в немногочисленных озерах вода была или солоноватой, или совсем соленой. Здесь дичи водилось заметно меньше, и путники питались копченым мясом.
Иногда налетал ветер и поднимал в воздух тучи серой пыли. Она противно скрипела на зубах, забивала ноздри, от нее болели и слезились глаза.
– Плохие места, – ворчал Пардус, – ни воды, ни еды. И жарко…
– Потерпи, – говорил Странник. – Скоро кончатся.
И действительно, скоро степь снова зазеленела. Ручьи и небольшие речушки стали попадаться на каждом шагу; вода в них была жестковатой, но зато в изобилии. Люди и лошади приободрились. А еще через несколько дней Странник остановил коня и указал Пардусу на точку, видневшуюся на отдаленном холме.
– Сторожевой Тигра, – сказал он. – Скоро они будут здесь. Пардус увидел, как в лучах заходящего солнца засверкали бронзовые наконечники копий.
– Сиди и не двигайся, – сказал Странник Пардусу, слезая с Чсрногривки и удобно располагаясь у ее ног. – Они уже окружили нас, и луки их натянуты.
Он быстро развел костер, сел лицом к костру, ссутулившись, и, казалось, задремал, вглядываясь в огонь. Потом, не распрямляясь и не поднимая головы, вдруг прокричал несколько гортанных слов, и Пардус увидел, как темные фигуры отдалились от границы света и тени и исчезли в темноте. А потом далеко-далеко в степи появилось светлое пятнышко. Оно росло, распадаясь на световые точки, приближаясь к костру. Точки превратились в факелы, роняющие искры, которые освещали всадников, морды коней. Наконец к костру подъехали и остановились по другую сторону от сидящих шестеро всадников на разномастных конях и седьмой на снежно-белом, с розовыми ноздрями жеребце. Шестеро остались сидеть на конях, а седьмой, широкоплечий, приземистый, соскочил с коня, перевернувшись в воздухе прямо над костром, и уселся рядом со Странником. Как и другие всадники, он был одет в короткие кожаные штаны, остроносые кожаные туфли и кожаную куртку-безрукавку. Но в отличие от других всадников куртка его была расшита цветной шерстью, а смуглые обнаженные руки унизаны бронзовыми браслетами. Он обменялся несколькими фразами со Странником и замолчал, слушая, подперев ладонью массивный подбородок, время от времени прерывая собеседника несколькими словами.
– Я рассказал ему зимой, – объяснил Странник Пардусу, – как на меня напали недалеко от вашего стойбища. Он говорит, что это были шакалы, которые ушли из племени и живут разбоем. Он говорит, что теперь они воруют скот у степных племен, но на людей еще не нападали. Он говорит, что нападать на торгового человека – это хуже, чем на простого человека, что торговые люди связывают племена и приносят новости. Тигр – мудрый человек, он много пожил, – добавил Странник задумчиво, и Пардус удивился: смуглое, скуластое, неподвижное лицо Тигра казалось совсем молодым. – Он приглашает нас завтра поохотиться вместе на шакалов, – продолжал Странник. – Он говорит, что шакал, хлебнувший человеческой крови, – это опасный шакал.
Выехали на охоту под утро. Белый туман стелился над степью, и казалось, всадники и лошади плывут над ней, тем более что отсыревшая трава гасила звуки. Странник и Тигр ехали впереди, а пять десятков воинов, рассыпавшись в большую дугу, следовали сзади. А позади всех ехал Пардус, которому Тигр приказал наблюдать за боем издали.
– Ты не знаком с нашими степными приемами, – объяснил он, – да и ездишь плохо.
Впрочем, оружие ему дали такое же, как и всем воинам: длинное копье, несколько коротких дротиков, дубинку с осколками кремня и веревку, сплетенную из конского волоса, со скользящей петлей на конце. Один конец веревки воины привязывали к предплечью левой руки, сворачивали ее кольцами и укладывали на шею лошади. Ну а метали, как и положено, правой.
– Такой вот веревкой ловят и диких лошадей, – заметил Странник.
Из тумана вынырнул всадник. Он подскакал к Тигру и что-то сказал ему. Тигр поднял правую руку, и сразу же всадники разделились. Половина, растягиваясь в цепь, поскакала вправо, половина влево, а Странник подъехал к Пардусу.
– Они там, в ложбине, – сказал он. – Воины Тигра окружают их, а часовых они сняли стрелами. Их там немного, человек пятнадцать.
– Я думал, это целое племя, – удивился Пардус.
– Нет, это дикие. Тигр говорит, что они не хотели выполнять законов племени. Пятерых из них отхлестали плетью за то, что они спугнули стадо джейранов, на которых готовилась облава. Люди Тигра следят за табунами по очереди. Правда, только молодежь. Так вот – эти не захотели. Сказали: пусть все следят, не только молодежь. Ну и ушли. Охотиться в степи тоже нужно уметь. Без большой облавы много дичи не убьешь. А они не хотели со всеми. Хотели сами и спугнули джейранов. Их и отхлестали. Потом они ушли и теперь вот начали воровать скот, да и на меня напали…
Из тумана послышались крики и сразу же стихли. Пардус и Странник подъехали к ложбине. У угасающего костра лежали поверженными двенадцать юношей в изодранных кожаных одеждах, а воины Тигра связывали им ноги. Плечи же и руки у них были туго схвачены петлями арканов. Поодаль лежали тела троих часовых, сраженных стрелами. Все молчали. Тигр начал говорить, глухо, как бы сквозь зубы, ни разу не повысив голос, а Странник переводил его слова Пардусу:
– Вы пренебрегли законами племени! Вы ушли из племени! Вы нарушили законы степи. Племя больше не защищает вас. Вы напали на торгового гостя, друга Тигра. Вы убили двух пастухов, когда угоняли скот.
Тут один из связанных закричал:
– Это не мы! – перевел Странник.
– Больше некому! – спокойно возразил Тигр. – Степь не терпит шакалов. Степь накажет вас.
– Их отхлещут плетьми? – спросил Пардус.
– Хуже, много хуже, – покачал головой Странник.
Воины Тигра приволокли откуда-то двенадцать бревен. Их заострили и вбили в землю. Под ударами дубинок упали двенадцать лошадей, пригнанных из степи. Затем каждую из них водрузили на кол, а на спину посадили связанного пленника, привязав так, чтобы он не мог ни слезть, ни упасть. Оставив возле пленников троих часовых, воины Тигра уехали в стойбище.