Горизонты безумия
Шрифт:
Коридор закончился, упершись в треугольный проход. Похоже, всё тут было коническим, потому что и ступеньки, ведущие вниз, расходились как ярусы пирамиды, сливаясь одной стороной с основанием прохода.
– Я думал, мы наверх пойдём... – прошептал Ярик, грызя ногти.
Светка долбанула по руке.
– Тут гады какие-то по углам ползают, а ты – в рот!
Егорка принялся отплёвываться.
С той стороны сочился голубоватый свет. Мелькали тени. Слышались непонятные звуки, похожие на абракадабру. Как будто кто-то сошёл с ума и просто выкрикивает ничего не значащие фразы, приходя в высшую степень эйфории от содеянного. Именно такой говор, скорее всего, стоит в психоневрологической клинике – просто никто из прислушивающихся в ней никогда не бывал, а оттого приходилось лишь догадываться, что происходит на самом деле уровнем ниже.
Грешник наклонился. Тут же отпрянул – его словно что-то оттолкнуло!
– Нет. Не сюда, – сказал он, пряча глаза. – Вон, в стороне ещё один ход. Давайте попробуем через него.
– А тут-то чего не так? – ухмыльнулся Мотыль.
Грешник с презрением глянул на подростка.
– Ты можешь взглянуть. Если, конечно, хочешь.
Мотыль оскалился.
– Чё, думаешь, ссыкло перед тобой, да? Не на того напал! Шёл бы в дворники тогда, плевки подчищать, а то, я посмотрю, миры открывать – у тебя кишка тонка!
Юрка дёрнулся на наглеца, но Лысый упёрся на пути, как баран: не обойти, не сдвинуть.
– Ребята, спокойнее, – попросил астрофизик. – Сеять раздор в собственных рядах – это последнее, чем стоит заниматься при сложившихся обстоятельствах.
– Так я и говорю, что нужно было этих Горынычу скормить, – Ярик отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что не сменит точки зрения.
– Сейчас по губам получишь, – предупредила Светка. – С такой позицией, ты и сам не многим отличаешься от них.
– Девочка права, – кивнул астрофизик.
Ярик всё же обернулся.
А Мотыль вошёл в раж. Действительно шагнул к проходу, ведущему вниз.
– Парень, не надо, – в последний раз предостерёг Грешник, вставая на пути.
Мотыль бесцеремонно отодвинул космонавта в сторону. Спустился вниз по ярусам. Замер, на что-то смотря.
– Что там? – шёпотом спросил Юрка.
Грешник отрицательно качнул головой.
Мотыль присел на корячки. Дотронулся трясущимися руками до лица. Димке показалось, что парень хочет просто заслонить глаза, не в силах снести увиденного. Но Мотыль хотел вовсе не этого. Неизвестно хотел ли он вообще хоть чего-нибудь, потому что произошедшее далее утратило всяческую логику, приняв вид жуткой несуразности, порождённой на свет кем-то безумным.
Мотыль развернулся и принялся выцарапывать себе глаза.
Брызнула кровь.
Светка в ужасе заслонила собой Иринку.
Димка смотрел и понимал, что сходит с ума.
Все понимали... но продолжали смотреть... И тогда Димка догадался, что было внизу. Такая же дикая оргия, только стократ ужаснее, потому Грешник и не позволили им спуститься.
Мотыль обвёл окровавленными глазницами застывших зрителей, после чего протянул выковырнутые глаза зажатыми в кулаках. Его до этого безучастное лицо исказила самодовольная ухмылка. Последняя по эту грань естества, потому что говорил за парня уже кто-то другой:
– Етимьзов и етьнусаз хи ебес в упож. Мат ежот йынчев карм.
– Святые небеса... – Грешник невольно попятился.
Мотыль разжал кулаки. На пол шлёпнулись изуродованные органы, а сам парень развернулся, встал на руки, вниз головой, и направился вглубь залы, склонив ноги вперёд, как клешни.
– Мотыль, ты чего? – Лысый всё же не решился спуститься – видимо, здравого рассудка в его скудном мозгу было на грамм больше, чем у дружка.
– Вы хоть поняли, что он сказал? – дрожащим голосом спросил Вадик. – Это вовсе не абракадабра.
Все переглянулись, но никто ничего не ответил.
– Мы так и бросим его здесь? – подал голос астрофизик.
– Он утратил рассудок, – вздохнул Грешник, отворачиваясь от мельтешащих теней. – Боюсь, мы не в силах ему помочь. Как и всем остальным, павшим нравственно.
– Это бесчеловечно, – задумчиво проронил астрофизик. – Рассуждать так.
– Человечество само, по большей части, бесчеловечно, – сказал Юрка. – С Грешником ничего не случилось, когда он заглянул, а этот... Его сразу поддели, как на крючок.
– Давайте уйдём отсюда, – попросила Светка. – Этот запах... Он просто не выносим.
– Да, идёмте, – Грешник заторопился впереди, исследуя очередной конусообразный проход. – Здесь никого. Можете смело спускаться... Надеюсь, подобных зал нам больше не повстречается, – добавил он спустя паузу только для себя.
Внизу протянулся ещё один коридор. На стенах в канделябрах мерцали светильники. Свет от них падал на чёрный пол и просто растворялся. Казалось, поверхность впитывает в себя фотоны, пожирает их, не дав разогнаться. Походило на топь, переваривающую светлячков. Разве что только под ногами не чавкало. Конический потолок светился синим, точно грань аквариума в океанариуме. Временами над головой проскальзывали тени: медленные, флегматичные, ни на что не реагирующие.
Димке послышался крик кита... но вряд ли это было в действительности морское млекопитающее. Скорее напуганное подсознание, которое во всём ищет земное подобие, потому что так проще.
Астрофизик подал в руки Светки Иринку и спустился последним. Зачем-то оглянулся, словно сзади шёл кто-то ещё. Но никого не было. Только чернота. И эта чернота принялась сдавливать грудные клетки.
– Трудно дышать, – пожаловался Вадик. – Вам так не кажется?
– Малой прав, – согласился Грешник. – В воздухе присутствуют какие-то примеси.
– Это опасно? – тут же забеспокоилась Светка, а Иринка надула щёки, задержав дыхание.
Димка осторожно вдохнул.
– Это смог, – сказал он.
Все, за исключением Олега и Лысого, переглянулись.
– Наверное, вы просто отвыкли от него, потому что в вашем времени нет такой проблемы, – Димка развёл руками. – А у меня... У нас, считай, каждое лето смогом дышать приходится. Особенно если засуха. Торфяники начинают под землёй гореть, а потушить их не так-то просто.
– Опять это чёртово болото, – процедил сквозь зубы Юрка. – Не отвяжется никак.