Горькая услада
Шрифт:
Монти назвал улицу и номер дома и повесил трубку.
«Значит, он узнал», — подумал Монти. Ну что ж, тем лучше, он не хотел укрываться от правды и защищаться великодушием Рентона.
«Не буду ждать, пока он меня спросит, я сам все скажу», — решил Монти.
Когда Васси вошел в комнату, Монти, не подавая руки, заявил:
— Я знаю, зачем вы пришли.
— Разве Сильвия писала вам обо мне? — удивился Васси.
Упоминание о Сильвии сразу протрезвило Монти.
— Сильвия? — резко спросил он.
— Нуда. Ваша жена, — спокойно сказал
— Я не мог разобрать вашей подписи, — сознался Монти.
Васси улыбнулся, но улыбка тотчас же сбежала с его лица.
— Я пришел сюда, чтобы сообщить вам следующее. Сильвию необходимо вызвать в Лондон. Это единственное, чем можно помочь Рентону. Ривс, неужели вы не понимаете, что они созданы друг для друга? Я не сомневаюсь, что вы были влюблены в Сильвию, но вы не имели никакого права на ней жениться. Жизнь устроена так, что только подходящие по возрасту и вообще по всему своему складу люди уживаются друг с другом. Вы, конечно, можете меня вышвырнуть из комнаты — если хотите, сделайте это лучше сейчас, потому что я намерен продолжать. Я говорил с Сильвией и я знал все о Рентоне еще до того, как она вышла за вас замуж. Рентон тоже сделал ошибку: он не осознал тогда всей важности момента — он медлил и потерял ее, а вы поторопились и тоже потеряли ее. А в это время бедная девочка страдала и мучилась больше всех. Ну, что вы можете возразить на это? Я жду.
Он откинулся на спинку кресла и зажег папиросу.
Монти стоял перед ним. Их взоры встретились.
— Это я виноват в болезни Рентона, — резко ответил Монти. — Я ударил его и сбил с ног… Если он умрет…
— Он не умрет, — возразил Васси. — Я не собираюсь угрожать вам этим.
Монти облегченно вздохнул.
— Это мне напоминает случай под Верденом, где я был заживо погребен, но меня откопали, — сказал он. — Вы спасли меня. Я страшно рад.
— Сильвия тоже будет рада, — сухо заметил Васси.
Монти прищурил глаза.
— Имейте в виду, что я женился по любви, — сказал он, — и я еще до сих пор люблю Сильвию.
— И, несмотря на это, вам даже в голову не пришло отыскать ее, — несколько насмешливо возразил Васси. — Прошло уже около двух недель, а вы все еще ничего не сделали в этом направлении. Кто любит по-настоящему, тот не дает любимой женщине погибнуть.
Монти густо покраснел.
— У Сильвии есть, по-видимому, деньги, друзья… — ответил он.
— Сколько и кто? — вспылил Васси. — Много вы о ней знаете вообще!
Одним прыжком он поднялся на ноги и, перегнувшись через стол, в упор взглянул на Монти.
— Послушайте, Ривс, вы женились на этой девушке потому, что вбили себе в голову, что хотите этого. Вы отлично знали, что она еще совсем дитя, и вы заставили ее поверить, что для нее единственный исход — это брак с вами. Можете ли вы утверждать, что она виновна? Вы уверены, что она любит Рентона и, конечно, не ошибаетесь, но что вы можете
— Для того, чтобы каждый твердил: «Вот старый дурак, не сумел удержать ее. Женился на молодой и думал, что она не уйдет от него», — с горечью ответил Монти. — Всюду будут твердить это, всюду. В клубах, на собраниях, на бегах, в театре. «Слыхали, что случилось с Монти Ривсом? Та красивая девочка, на которой он женился, сбежала с Рентоном». Мне кажется, что я уже слышу все эти насмешки!
— И это вы называете любовью? — воскликнул Васси.
Он подошел к Монти и сердито уставился на него своими глубоко сидящими серыми глазами.
— Итак, я проиграл… До свидания! — сказал он и, не оборачиваясь, вышел из комнаты и громко хлопнул дверью.
«Какое, черт возьми, ему до всего этого дело?» — подумал Монти.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Сильвия сидела в маленькой гостиной пансионата и просматривала французскую газету в надежде отыскать объявление о какой-нибудь работе. Внезапно на узких грязных столбцах газеты мелькнуло имя Роднея… он серьезно болен…
Было уже три часа, а экспресс в Париж отходил из Канн в три тридцать пять. У Сильвии не было билета и было очень мало денег.
Она поехала в третьем классе. В узком, неудобном отделении было тесно и душно; семь итальянцев заняли все места; они вначале ели колбасу с чесноком, а после сняли ботинки и улеглись спать.
Сильвия забилась в угол и сидела все время, прижавшись лицом к окну. Она не спала всю ночь и видела, как занялась заря — вначале розовая, потом лиловая, и, наконец, солнечные лучи золотым блеском озарили небосклон. Новый день начался.
В Лароше она вышла на станцию и выпила чашку шоколада с булочкой. В десять часов поезд прибыл в Париж.
В восемь часов вечера Сильвия приехала в Лондон; шел дождь, и улицы мягко блестели.
Сильвию охватило странное чувство: она снова в Лондоне. Но когда такси остановилось у дома, где жила Китти Брэнд, Сильвии показалось, что она никуда не уезжала. Ярко освещенные улицы, движение, Лондон — на нее повеяло чем-то родным.
Она хотела повидать Китти, посоветоваться с ней, немного привести себя в порядок и отправиться к Роднею.
Но всегда ярко освещенная, уютная квартира Китти была погружена во мрак. Сильвия позвонила, потом постучала. За дверью послышались шаги, и пожилая женщина, которую Сильвия видела впервые, выглянула оттуда.
— Миссис Брэнд уехала. В Южную Африку, — сказала она.
— Спасибо, спокойной ночи! — ответила Сильвия.
В вестибюле, перед пылающим камином, сидел швейцар. Роскошь этого помещения, тепло и комфорт навеяли на Сильвию отчаяние, она почувствовала себя усталой и выбитой из колеи.