Горький грильяж
Шрифт:
– Ему уже отправлено послание, будьте спокойны. Как только он прибудет в Марсель, мне доложат об этом.
Его слова ничуть не успокоили Марселлет. Потому что она знала своего батюшку. Он не то что платить не станет, а, быть может, даже не поедет в Марсель по такой пустячной причине, как похищение дочери. Граф был весьма своеобразным человеком и Марселлет скорее терпел, чем испытывал к ней отцовскую привязанность. С появлением в их жизни мачехи девушка узнала, что отец может быть покладистым, добрым к кому-то, и что умеет ставить чужие интересы выше своих. Только вот к ней самой это отношения не имело. Она именно тогда особенно остро почувствовала собственную ненужность. Но её похитителю об этом знать точно не следовало. Да и, честно говоря,
На вторую ночь на корабле Марселлет сделалось по-настоящему плохо. Доселе она и так испытывала недомогание из-за страха, голода и постоянной качки. А к ночи всё это вылилось в страшную тошноту. Марселлет качало от слабости и бил озноб. Лицо девушки стала бледно-зелёным, и она уже даже не пыталась бороться с рвотными позывами, от которых вздрагивало всё тело. Корабельный доктор, который, как выяснилось, тут имелся, и которого к ней прислали, выдал какие-то микстуры и посоветовал перевести «новую пассажирку», как он аккуратно выразился, в каюту наверху. Ибо в трюме, где, оказывается, она всё это время сидела, слишком жёсткие условия для существования. От холода и сырости, а также из-за отсутствия элементарных удобств, по его словам, Марселлет может серьёзно разболеться.
Девушку, не мешкая, перевели в каюту. И лекарства, принесённые доктором, помогли. Ей даже удалось поспать. А утром, обнаружив на полочке гребень, она наконец-то расчесала свои длинные тёмные волосы. Для умывания была приготовлена вода в кувшине, что тоже приятно удивило Марселлет. Ещё бы искупаться и сменить одежду… Но об этом она могла пока только мечтать.
Впервые за все эти дни она получила возможность рассмотреть себя в зеркале. Те несколько секунд в каюте капитана не в счёт. Тогда она была слишком напугана, чтобы что-то понимать. А сейчас обнаружила в гладкой поверхности висевшего на стене зеркала какую-то дикарку. Густая шевелюра растрепалась, кожа приобрела нездоровую бледность, а щёки стали ещё более впалыми. Да уж… Марселлет вынуждена была признать, что она далеко не красавица по сравнению с новой супругой её отца, розовощекой, пышнотелой блондинкой.
За день не произошло ничего интересного. Она хотела попроситься выйти на прогулку по палубе, но не решилась. Когда представляла, как на неё глазеют эти плебеи, становилось тошно. Нет, она не выдержит подобного испытания! Лучше уж сидеть в каюте и ждать.
Ночью Марселлет изо всех сил прислушивалась к тому, что происходит за пределами её каюты, но не слышала ничего, кроме шума ветра и плеска волн. Ветер шумел как-то уж слишком громко. Этот звук пробуждал в её душе тревогу. Она слышала, что на море бывают штормы и что из-за них корабли могут гибнуть. Не хотелось бы ничего подобного.
Утром ей принесли одежду. Какой-то матрос положил на стул стопку аккуратно сложенных вещей.
– Сказали, что вам надо переодеться.
– А.. Я не хочу, – неуверенно проговорила девушка.
Тот лишь пожал плечами и вышел. Марселлет принялась рассматривать то, что ей принесли. Рубашка, кюлоты, чулки, пояс, жилет. Все маленького размера, как на подростка. Должно подойти. Девушка, озираясь по сторонам так, словно кто-то мог её видеть, принялась стягивать с себя платье. А потом так же в спешке стала примерять мужскую одежду. Та оказалась практически чистой и даже без дырок. Вещи были ей слегка велики в талии, но ситуацию спас пояс, которым она затянула на себе штаны. Марселлет волновалась, не слишком ли сквозь тонкую ткань рубахи заметно очертания груди. Благо эту проблему помог решить жилет. Интересно, кто подбирал для неё это тряпьё? Быть может, капитан? У Марселлет мелькнула мысль, что сам он практически всегда одет очень просто – всего лишь в рубашку и кюлоты. А ведь это не очень прилично – появляться перед девушкой без жюстокора. Но она объяснила это себе тем, что на корабле могут быть другие порядки. Здесь на первом месте удобство, а потом уже соблюдение правил хорошего
Марселлет тщательно расчесала волосы и собрала их в пучок на затылке. Через минуту тот же матрос заглянул в её каюту, и она от неожиданности буквально подпрыгнула, шарахнувшись в сторону. Юноша, заметив её неловкое движение, скривил губы в усмешке и швырнул на пол башмаки. При этом он окинул её заинтересованным взглядом.
– Почему вы не стучитесь? – строго спросила Марселлет.
А тот лишь хмыкнул и удалился. Обувь тоже был великовата, но это не доставляло особого дискомфорта. Зато теперь девушка чувствовала себя немного увереннее. В таком виде она не будет привлекать к себе излишнего внимания и сможет выходить гулять.
Одиночество и страх действовали ей на нервы. Ко всему этому примешивалась тоска по дому и по людям, что её окружали. Хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Здесь, на этом судне, она чувствовала себя совершенно оторванной от остального мира, словно больше ничего кроме корабля и его команды не существовало. За несколько дней, проведённых на борту, Марселлет поняла, что судно, носившее название «Северайн», сначала куда-то плыло, а теперь просто стоит на месте. Интересно, где они находятся? На каком расстоянии от земли? В какой стороне Франция?
От скуки девушка почти всё время смотрела в окно, но из её каюты ничего не было видно кроме крошечного участка палубы.
Когда ей в очередной раз принесли еду, она попросила у одноглазого какие-нибудь книги. Он поглядел на неё своим единственным глазом непонимающе и не слишком любезно переспросил:
– Чего?
– Книги. Я хочу почитать.
– Ладно. Спрошу у капитана.
– А почему вы никуда не плывете? Не нападаете на другие корабли и никого не грабите?
Пират поглядел на неё так, будто его очень удивила её способность произносить столь длинные фразы. А потом его лицо перекосило гнусная усмешка. Марселлет ждала ответа, но вместо него услышала только противный хриплый смех. Пират так и не сказал ничего. Уходя, он всё ещё смеялся. Да и потом, когда дверь за ним закрылась, она слышала взрывы его хохота. Наверное, теперь расскажет своим товарищам о том, какие глупые вопросы она ему задавала.
После этого издевательства выходить из каюты и идти гулять совершенно расхотелось. Марселлет забралась на свою постель и затаилась. Пусть смеются, ей наплевать.
Каково же было её удивление, когда вечером незнакомый молодой матрос принёс ей несколько книг! Сказал, что это от капитана. Теперь ей будет, чем себя занять в течение долгих тоскливых часов на этом судне.
Глава
III
«Подлец» и «гордячка»
Понимая, что никуда ей с корабля не деться, Марселлет решила всё-таки налаживать хорошие отношения с капитаном. По крайней мере, не оскорблять его, не грубить и вести себя покладисто. Пока над ней не надругались, ещё есть шанс уйти отсюда невредимой. Она утешала себя тем, что ей просто нужно как-то задобрить Вольфсона, усыпить его бдительность. Должны же пираты хоть иногда спускаться на берег? Пополнить запасы провизии, например. Вот тогда она и улизнёт. Главное продержаться до этого момента. Но Марселлет не продержалась. В следующую же встречу с командиром головорезов она ему снова нахамила. Вышло это не столько по причине чрезвычайной дерзости, сколько от страха.
Услышав его голос где-то поблизости, Марселлет рискнула и показалась на палубе. У неё не было никакой возможности высказать свои требования, на которые она, по её собственному убеждению, имела полное право. Поэтому, как только обнаружила капитана поблизости, тут же решилась на вылазку.
– Сударь! – позвала девушка.
Вольфсон повернулся с таким видом, словно совсем не ждал её появления тут. Вскинул брови, поглядел с удивлением. На нём был бархатный жюстокор, из рукавов которого виднелись кружева рубашки, а из выреза на груди – пышное жабо. Голову капитана украшала треуголка с плюмажем из белых перьев.