Горький рай
Шрифт:
– Представляешь, – говорит как-то Вера. – У меня дома такой дурдом…
– Что случилось?
– Да папаня мой, кобелем оказался… Привез откуда-то парнягу деревенского, говорит – сын. Мать просто в шоке. Рвет и мечет. А этого увальня… отец сюда в институт устроить решил. Нет, ну ты представляешь, Вик? Сводный брат…
У отца Веры в нашем институте были связи. У нас вообще любили связи, с ними учиться было гораздо проще. Я же поступила совершенно случайно, сама, и без всякого блата. Сделала назло своей гламурной маме. Дело в том, что мама у меня знаменитый на всю столицу дизайнер, имеет свой собственный Дом Моды, одевает бомонд и живет этим. Мне тоже на выбор были представлены Текстильный (в приоритете), Театральный (потому
Факультет я выбрала самый сложный, и чтобы биологии было по максимуму, ветеринарно-санитарный.
Мама конечно бушевала. Дочь, которая должна блистать среди золотой молодежи, учится среди плебеев (в основном в ветеринары шли приезжие с регионов студенты), и «крутит коровам хвосты» – не знаю откуда мать услышала эту фразу, но она запала ей в душу и поступив по-своему, отныне я слышала ее постоянно. Долго выслушивала стенания, крики, угрозы. Но была непреклонна. Наверное, у меня начался запоздалый переходный период, но я ни в какую не хотела входить в мамино положение. Ну а потом закрутилось с Антоном, и я бы не ушла даже под страхом смерти. Этот университет стал для меня всем. Вселенной, центром, самым важным в жизни. Да и учиться было действительно интересно, хоть рисовать, по иронии судьбы, приходилось много… Мы рисовали на анатомии – строение костей, схемы сердца и других органов, на биологии – жуков, на микробиологии – бактерии и вирусы. Рисования было очень много, и я не уставала над собой посмеиваться. Но это же был другой вид изобразительного искусства. Тут не была особенно важна красота, подлинность и пропорции.
В общем, учиться было интересно. Кругом общения я жила. Влюблена была – как кошка…
Глава 3
– Познакомься, Вик, это Коля, мой братишка, – не особенно счастливым голосом произносит Вера.
– Очень приятно, – протягиваю руку. Меня совершенно не волнует этот крупный улыбчивый парень. Он и правда немного похож на деревенского увальня. Такой здоровый, руки мощные, а выражение лица – совершенно простодушное. И он так смотрит на меня… словно хочет съесть.
Я конечно гоню от себя эти мысли. Еще не хватало, чтобы Веркина «Головная боль» – так окрестила подруга своего сводного брата, стал сохнуть по мне… У подруги и так в семье не сладко, мать из дома ушла, а до этого – куча скандалов. Мне даже жаль паренька… Он кажется ужасно простодушным, ну совсем неподходящее качество для столицы.
– Господи его ещё и зовут Коля ну что за дурацкое имя, – сетует Вера.
– Да какая тебе разница как его зовут? – пытаюсь успокоить подругу.
– Нет, ну скажи, кого в наше время называют Николаем? Сразу же понятно, что из деревни приехал. Еще и учиться здесь будет… не очень прикольно представлять всем брата, который мало того, как снег на голову… еще и такой блин… От сохи, как сказала моя бабуля, взглянув на него. Ты же знаешь нашу тусовку… начнут прикалываться.
– Не обращай ни на кого внимания. Вроде он неплохой парень добродушный.
– Как отец вообще докатился до такого, не понимаю! – со злостью восклицает Вера. Оказывается, он и фамилию свою этому парнише дал. И виделись они периодически. Как он мог так с матерью… Она не может прийти в себя от потрясения.
– Да, конечно, понимаю… Это ужасно.
Успокаиваю Веру, хотя мне сложно притвориться, что разделяю ее страхи. Я полностью поглощена
Даже Вера, такая понимающая, благородная, близкая… раздражает меня. Еще и эти разговоры про брата. Какая разница как его зовут и как он выглядит! Для меня он абсолютный невидимка…
В этом все же есть небольшой процент лжи. Николай немного смущает меня. Поначалу не понимаю почему. Никогда не обращала внимания на мужчин, которые младше. Да и выглядит Коля по сравнению с Антоном совершенным простачком, смешным таким, наивным. Но иногда его взгляды обжигают меня. Словно жар из камина, в доме родителей, когда наклоняешься к нему… Это так странно, но мне некогда анализировать и копаться в себе. Учеба и лав-стори занимают все время. Единственное, чего опасаюсь – что Антон может заметить интерес Николая ко мне. Это смущает… Я стесняюсь. Стесняюсь, что нравлюсь парню из деревни, словно его непрестижность может и на меня, гламурную красотку тень бросить!
Вот такими дурындами мы с Веркой были в то время… Думали о каких-то глупостях, о мнимом престиже, о том как выглядим со стороны. С кем общаемся, а кто недостоин, потому что не умеет одеваться и прическа ужасная. Вроде бы не особенно над этим заморачивались, но поневоле поддавались течениям на курсе, который разделился на разные лагеря. Были как бы касты, выше – где все красивые, при деньгах, успешные в плане жилья… точнее успех за счет родителей, чем мы ещё могли похвастаться. Нет, были конечно такие, кто параллельно работал, зарабатывал сам.
Антон, кстати, был как раз из таких. Его отец владел сетью авторемонтных мастерских, и одну из них он передал в полное управление Антону. Мать была зубным врачом, имела свою клинику.
У Гордеева всегда были деньги на развлечения, рестораны, подарки. Он красиво ухаживал за мной. Если что и одобряла моя мать в тот период, то именно Антона, он очень ей нравился. Наш разрыв снова разбил все ее мечты и планы на меня…
– Что случилось, как ты могла упустить такого классного парня? – допытывалась Ангелина Витальевна, буквально пылая праведным гневом.
– Мам, ничего не случилось. Решили, что у нас разные дороги.
– Это… это самая идиотская фраза о разрыве отношений! – продолжает бушевать мама.
Я держусь из последних сил. Мне физически настолько плохо, что кажется, сейчас вывернет наизнанку. Мама у меня очень авторитарная, всю жизнь давила на отца, на меня. Думаю, поэтому отец ушел в конце концов… Ну а я… у меня был свой метод защиты – тихой сапой делать все по-своему. Как с университетом. Выбрала то, что мама категорически не могла принять. Настояла на своем, при этом не сказав ни слова, ничего не отстаивая. И это было… классно. Я реально словила кайф от своей смелости.
Вот только мама у меня тоже очень умная женщина. И вполне способна просечь фишку. Боюсь, она решила, что с Антоном я рассталась тоже ей назло. Увы. Это было не так.
А что же случилось?
Я не психолог. И не посещаю мозгоправов, предпочитаю копаться в своей голове самостоятельно. У меня есть теория… Она состоит в том, что я слишком выросла, слишком оперилась… Ка бы объяснить – до Антона я была наивной простушкой почти во всем. В одежде, в поведении. Я не была стервой. Мой первый стервозный поступок – та вечеринка, на которой Вера должна была добиваться Антона. Вместо этого я утащила его… на балкон. Где мы целовались, наверное, час. Как обезумевшие… Я тогда узнала, что такое настоящие поцелуи. У меня никогда таких раньше не было.