Горький рай
Шрифт:
Снова смотрю на Вику, продолжающую объяснять тему, ходить по кабинету. Почему меня так плющит именно от нее? Стиль – не то что строгая училка, а застегнутый на все пуговицы, абсолютно серый чулок. Но даже эти шмотки не способны скрыть ее красоту. Одни глаза, огромные, ореховые, с густыми черными ресницами чего стоят. В них столько тепла… Раньше я мог смотреть на них часами, ловя лучики света. Она любила смеяться. У нее невероятно красивая, зачаровывающая улыбка. И подвижные, живые губы. Никакого силикона, или уколов или чем еще там бабы любят себе пельмени надувать. Нет, такого и близко не могло быть в Вике. И в то же время она могла выглядеть абсолютно разной. Ей любой образ шел. И сорванца в джинсах и черной борцовке, и королевы, в шикарном пышном платье. Возможно, именно это заводило. Она всегда была полна противоречий. Как солнечный луч, вечно ускользающий, который не поймать руками… Мне нужна именно такая, которую не просчитываешь на раз-два. Которую изучаешь годами и все равно умудряется удивить и заинтриговать.
Меня безумно интригует Вика-учительница. Зачем пошла на эту работу? Родители богаты, уж точно не из-за денег. Почему выбрала стиль старой девы? Но он явно не ее формат, уже жмет, раз вчера вырядилась в женщину-кошку. Значит, готова к взрыву. И когда он произойдет, я хочу быть рядом.
Вика продолжает двигаться по проходу между столами, заглядывая в работы студентов, подсказывая и поправляя. Но к моему столу она не приближается, ну конечно. Как и все эти месяцы – абсолютный игнор.
Мне готова и счастлива отдаться любая баба в треклятом институте. Только не она. Все эти месяцы Вика даже не смотрела в мою сторону. Меня хотели все. Я не вылезал из качалки годами, чтобы добиться такого результата. Каждая пищала и трепетала от моего торса, накачанных мускулов, а я не уставал поражаться, как мало бабам надо для счастья. И какие большинство пустышки… Или мне такие попадались? Мог трахать в день по несколько, и даже зная друг о дружке, они все равно шли на это.
Но только не Вика. Она не замечала меня. Если и смотрела – с презрением. Ну еще бы, я же у нее вообще последнее время задания выполнять отказывался. Откровенно саботировал уроки и знал, что мне за это ничего не будет.
Я решил, что тоже вырос из тех штанишек, когда заглядывал ей в рот и был рад даже намеку на улыбку. Игнор? Отлично. Мне тоже похер на наше давнее знакомство.
Чем больше баб вокруг ошивалось, тем меньше Вика на меня смотрела. Вообще мимо взгляд скользил. Даже если вызывала отвечать. По необходимости. С места. Сейчас все пришло к тому, что биологию мне не сдать. Если только она мне зачет просто по доброте нарисует. Но не похоже, что пойдет на это… Это будет означать, что я ее волную. По-хорошему, она давно должна сдать меня декану. Так почему молчит, чего ждет? Сколько раз я намеренно провоцировал ее. Просто потому что хотел услышать ее голос. Как будет отчитывать меня за хамское поведение и неуспеваемость. А она молчала… Или дело в Вере? Неужели до сих пор чувствует свою вину перед сестрой?
То, что Верка убивается по парню лучшей подруги, невозможно было не заметить. Как и чувство вины, которое подтачивало Вику. И них прям клубок терниев, а не отношения были закручены, в тот год, когда и я вторгся в их пространство. И все запуталось только сильнее. Как бы хотелось, чтобы все было просто. И только чертов самовлюбленный блондин всегда чувствовал себя на коне. Я ненавидел его. Мечтал о подходящем случае, чтобы сцепиться в драке, чтобы излить свою ярость… Антон кайфовал от терзаний двух лучших подруг. Он всегда напоминал мне вампира. Человек, питающийся чужой болью и эмоциями.
Антон и про меня все просек. Заметил какими глазами смотрю на его девушку… и кайфовал от этого, херова мразь. С удовольствием дразнил меня, касаясь у меня на глазах Вики так часто, как только мог. Видел, как меня корчит от ревности и зависти… и получал видимо оргазм за оргазмом, от уродливости, двусмысленности ситуации, в которой мы четверо оказались. Только он был на коне, остальные страдали.
И за это я просто люто его ненавижу, до сих пор. Верку просто жалею. Влюбленная дуреха. Обе такие, что она, что Вика…
Неужели Вика до сих пор любит своего хлыща? В те годы, точно любила, до одури. Но после этой измены, грязи, предательства… неужели можно любить?
В какой-то момент я нашел в себе силы отойти в сторону, чтобы не давать вампирюге Антону питаться моей болью. Я конечно тот еще баран, но понял, что тут без вариантов.
Но вчерашний вечер все изменил. Я коснулся ее… и мир перевернулся с ног на голову. Теперь игнор не вариант, ни о чем больше думать не могу, только о Вике. О том, как будет стонать подо мной. Бесконечное возбуждение, физическая боль, которую никто другой уже не снимет…
Глава 6
Вика
Занятие заканчивается, все спешат покинуть кабинет. С замиранием сердца, отсчитывая его удары, молюсь чтобы Ник поскорее ушел. Хочется зажмуриться, хоть так спрятаться от непростой и ужасно неловкой ситуации, в которой сама виновата. Сама загнала себя в нее вчера, спровоцировала. Сорок минут сводящего с ума напряжения, у меня уже руки дрожат. Необходимо побыть одной, иначе срыв неминуем. Студенты исчезают один за другим за дверью, и вот я уже готова вздохнуть с облегчением, поворачиваюсь к окну, закрываю глаза… Наступает тишина, дверь хлопает со щелчком… Как хорошо, что последний, кто покидал кабинет захлопнул ее. Оборачиваюсь…
Он не ушел. Я должна была догадаться, только полная идиотка могла надеяться на то, что все вернется в прежнее русло. К субординации учительница-ученик. Нет, он ничего не желает возвращать. Дворецкий явно настроен продолжить то, что вчера начал.
– Немедленно убирайся отсюда, – говорю неожиданно охрипшим голосом.
– Почему, Виктория Владимировна? – вкрадчиво спрашивает Ник, и вместо того, чтобы подчиниться, проходит к моему столу, берет ключ от кабинета, идет обратно к двери и заперев ее, снова поворачивается ко мне. – Я думал мы поговорим о моей успеваемости.
– Хватит паясничать! – почти кричу, но голос срывается, горло сжимает спазм. Сердце стучит как бешеное, в ушах шумит… все признаки панической атаки… Но помимо, меня охватывает жар, и между ног все болезненно сжимается. А это уже другие симптомы, и я не могу пренебрегать ими, хоть и пытаюсь изо всех сил…
– Может это тебе хватит притворяться? Признайся, ты тоже этого хочешь, – вкрадчиво произносит Дворецкий. – Просто ты слишком упряма, чтобы это признать.
– Я серьезно! Уходи немедленно!
– Это ничего не изменит, ты просто оттягиваешь момент. И тем самым еще сильнее накаляешь… ты ведь умная девочка, сама это понимаешь. Меня возбуждают отказы…
– Потому что редко отказывают, – не удерживаюсь от ехидного замечания.
– В точку, Вика.
– Ненавижу бабников!
– Однолюбом ты мне не дала шанса стать.
– Как мило ты винишь во всём меня. Во всех своих бедах и неудачах. Это так удобно, Коля, – стараюсь произнести как можно язвительнее, но голос дрожит.
– Нет. У меня лишь одна к тебе претензия… то что не даешь… того, что хотим оба.