Горький шоколад
Шрифт:
Сняв с себя рубашку, она бросила ее в сторону Алана. Ткань приземлилась на пол, а он сделал шаг к Еве, которая повернула защелку и распахнула дверь.
– Ева!
– выкрикнул он ей в спину, подходя к двери и успевая вовремя ее придержать, пока она не впечаталась ему в лицо.
Открыв ее обратно, Алан вышел в коридор, но Ева уже неслась от него на всех парах, насколько это позволяли высокие каблуки. Вернувшись в кабинет, Алан хлопнул дверью сильнее, чем следовало, и вернулся к бару. И вот так у них происходило все последнее время. Она злила его, он злил ее, и в итоге они разбегались, привыкая обходиться друг без друга.
"Ладно, унывать не будем, - подбодрила про себя Ева.
– Придумаем что-нибудь другое".
– Ева? Ты что так рано?
– услышала она голос матери, который доносился из комнаты.
– Еще и двенадцати нет. Неужели Алан тебя выгнал?
Ева вздохнула. У нее с матерью сложились дружеские отношения, и потому та была в курсе многих событий, которые происходили в жизни дочери. Мать прекрасно знала о том, где она работает, и хоть не одобряла этого до конца, а все равно мирилась. Она считала, что лучше быть для дочери другом и знать все от нее самой, заранее имея возможность где-то подсказать, чем потом расхлебывать беды. Также мать мирилась и с ее страстью к мотоциклам, как и со многим другим, признавая, что в юности была такой же взбалмошной и неугомонной девчонкой. А вот отец как раз наоборот - был не в курсе многого из жизни дочери, и Ева с матерью когда-то дружно пришли к выводу, что так оно и лучше, тем более что он с ними уже давно не жил. Родители Евы развелись шесть лет назад, но до сих пор продолжали поддерживать хорошие отношения.
– Да, мам, этот засранец меня выгнал, - произнесла она, заходя в комнату.
Мама лежала на диване перед телевизором и "щелкала" семечки. В ее волосах были закручены синие бигуди, а в ногах грелась персидская кошка, которую звали Персифона или просто Перси.
Потрепав сонную Перси по голове, Ева присела рядом с матерью, которая притянула ее к себе и поцеловала в щеку.
– Ну, ничего, моя хорошая, на расстраивайся, может оно и к лучшему. Ты сказала Алану, что знаешь о свадьбе?
– Сказала.
– И что он?
– А что он? Ничего.
– Ох, Ева, послушай свою маму - оставь ты его в покое. Тебе же проще было, когда ты это сделала пару лет назад, так?
– Да, было, - ответила Ева, начиная расстраиваться еще сильнее, чем до этого.
– Мам, ну не могу я, понимаешь? У меня, можно сказать, последний шанс. Мне станет проще, если буду знать, что я его не волную как женщина, но не так, что он отказывается меня воспринимать всерьез вообще.
– Девочка моя, ну он же скоро женится. Его уже никто не должен волновать, кроме своей будущей жены.
– Мам, а ты знаешь, как он на меня сегодня смотрел? Раньше такого не было, и это уже большой прогресс.
– Вот ведь вертихвостка. Ты скажи мне лучше, что с работой будешь делать?
Ева махнула рукой:
– Это не проблема, у меня на примете есть несколько вариантов, только сейчас я все-таки хотела бы поработать в "Марсе".
– А другую работу попробовать не хочешь? Давай я поговорю с Аланом, пусть возьмет тебя официанткой.
– Мам! Ты шутишь? Я не для того вкладывала столько сил и трудов в свои танцы и акробатические этюды, чтобы работать официанткой.
– Да, нам, как его... этот ваш...
– Пилон, - напомнила Ева.
– Точно, нам пилон подавай. Боже, кого я вырастила...
– вздохнула мать.
И тут Еве пришла в голову хорошая мысль. Она широко улыбнулась и посмотрела на мать.
– Ну, говори, что на уме?
– спросила та, зная наизусть каждый жест и мимику дочери.
– Может, и правда, поговоришь с Аланом, а? Тебя-то он точно послушает.
– Татьяна мне этого не простит, - напомнила она про мать Алана.
– Уверена, теть Таня для своей любимой соседки и родного сына не пожалеет.
– Ну ладно, зануда, уговорила. Я попробую, только если ты пообещаешь мне оставить его в покое после того, как он женится, договорились? Женатых мужиков окручивать - это последнее дело. И вообще перестань по нему так убиваться, сколько ж можно то уже?
– Хорошо, я попробую.
После такого разговора с мамой, настроение Евы немного улучшилось. Все-таки, появился еще один шанс остаться в "Марсе", нужно было только дождаться завтрашнего дня. Пожелав матери спокойной ночи и прихватив с собой кошку, Ева ушла в свою комнату. Уже привыкнув к ночной жизни, она даже не надеялась уснуть так рано, а потому взяла ноутбук, теплый плед и устроилась с Перси на балконе. Включив негромкую любимую музыку в ноуте, она достала с подоконника пачку сигарет и закурила, наслаждаясь запахом табака и вишни, который всегда у нее ассоциировался с любимым человеком. Алан курил точно такие же, да и Ева начала эту вредную привычку из-за того, что ей стало не хватать этого запаха, после того, как она перестала общаться с самим Аланом. Порой ей так недоставало этого парня, что она не знала, куда себя деть.
Так сложилось, что ее мать и мать Алана, живя по соседству, стали близкими подругами. Тетя Таня часто приглядывала за Евой в отсутствие матери, потому и Алан стал относиться к ней, как к сестренке. Он всегда защищал ее от мальчишек во дворе, часто баловал сладостями и даже какое-то время водил в школу. В те времена Ева и сама смотрела на него как на брата, пока не начала ощущать ревность, когда ее Алан предпочитал уделять время не ей, а каким-то малознакомым девчонкам. В двенадцать лет Ева стала замечать за собой, что начинает чувствовать к нему нечто новое. Алану тогда уже было двадцать два, и он активно встречался со сверстницами из своего института.
В пятнадцать у них случился первый кризис в отношениях, когда в переходном возрасте ей все казалось катастрофически невыносимым. Тогда весь мир был против нее, и она, как многие подростки в таком возрасте, бросалась из крайности в крайность: красила волосы во все цвета радуги, общалась с первыми хулиганами своей школы и слушала такие группы, как "Сектор газа", "Король и шут" и "Кино". А еще именно в этот период Алан начал учить ее водить мотоцикл. Это были самые волнительные моменты, когда Алан сажал ее на свой проржавевший "ИЖ", садился позади нее и учил рулить. Ева даже сейчас помнила, как разрывалось сердце от восторга - и оттого, что Алан рядом с ней, и оттого, что у нее даже получалось управлять его мотоциклом. И такие катания по дорогам происходили так часто, как часто она на него обижалась за внимание к другим девчонкам, иногда даже открыто психуя и показывая свой характер.