Горький сладкий плен
Шрифт:
Пальцы задрожали, и я спрятала руки за спиной.
— Любопытно, — ответила я. — Просто любопытно.
Гул в ушах нарастал. Сердце выпрыгивало из груди. Ткань рубашки прилипла к спине между лопатками.
Что ждет нас на вечернем пиру? Какую проверку они для меня приготовили?
Я старалась не накручивать себя раньше времени.
Если повезет, все ограничится обычным разговором. Но в любом случае каждую секунду застолья Смотрительница и другие ситхлифы будут наблюдать за мной и Э’эрлингом, следить за каждым нашим словом и жестом, ловить наши взгляды, обращенные друг
— Надеюсь, никто из вас не сошлется на внезапную болезнь, чтобы пропустить праздник, — еще шире улыбнулась гадюка, отрезав мне последний путь к отступлению.
Ведь именно эта мысль только что мелькнула в моей голове, за эту идею я ухватилась как за спасительную соломинку, но теперь от нее пришлось отказаться.
Глава 37. Желанная
Глава 37. Желанная
Время до вечера прошло как в тумане. Я не помнила, чем занималась и занималась ли чем-нибудь вообще, кроме того, что бродила по комнате, заламывая руки.
Нет, один момент этого дня все же отложился в моей памяти. Пытаясь справиться с чувствами, я остановилась у окна и заметила в тумане девочку лет десяти. На ней была ученическая форма будущей ситхлифы. Малышка стояла под стенами Цитадели и прижимала к груди щенка. В тумане да с высоты третьего этажа я разглядела не так уж много, но знала, что щенок белый, кудрявый, с черными глазами-бусинками и что нашла его девочка в кустах шиповника.
Проваливаясь в воспоминания, я наблюдала за тем, как будущая ситхлифа, маленькая, но такая же одинокая, как и ее взрослые сестры, ласково гладит зверька по спине и что-то шепчет в его аккуратное пушистое ушко. Затаив дыхание, я ждала, что будет дальше, и не могла покинуть свой пост рядом с окном.
— Сделай правильно, — шепнула я в белесую мглу и обреченно прикрыла веки, когда девочка ушла и унесла щенка с собой.
Дурочка.
— Все в порядке? — теплые ладони любовника опустились на мои плечи, заставив меня вздрогнуть.
* * *
Перед выходом Э’эрлинг сменил свои соблазнительные штаны, обтягивающие зад, на широкие, весящие между ног мешком. Но даже в них он выглядел на редкость привлекательно. Впрочем, я прекрасно понимала: хоть в простыню его заверни, это не поможет. Дело не в красоте моего пленника, а в желании вывести меня на чистую воду. Если во время пира Э’эрлинга начнут домогаться, то не ради его эмоций, а ради моих.
— Зря я взяла тебя с собой, — процедила я сквозь зубы, когда мы шли по коридору, освещенному магическими факелами.
— А разве ты могла не подчиниться воле Смотрительницы? — Э’эрлинг выглядел на удивление спокойным. Если и нервничал, то вида не подавал. Из-за того, что он сменил привычную эльфийскую юбку на неудобные человеческие штаны, его походка стала странной. В любой другой ситуации я нашла бы ее забавной и даже комичной, но сейчас мне было не до смеха.
— Не на пир. В Цитадель. Зря я взяла тебя с собой в Цитадель. Это было ошибкой.
После моих слов на безмятежное лицо Э’эрлинга набежали тучи.
— Подожди, я правильно тебя понял? Ты жалеешь, что мы не расстались?
Его тон не предвещал ничего хорошего. Взгляд сулил смертоносный ураган, если на его вопрос я отвечу положительно.
Фыркнув, я нетерпеливо стряхнула с себя руки любовника и двинулась дальше по коридору.
— Может, скажешь что-нибудь? — догнал меня Э’эрлинг. — Ты не рада, что я здесь, с тобой?
— Не рада. В этот конкретный момент не рада.
Эльф напрягся.
— Лучше бы ты был далеко, но живой, чем со мной, но в опасности.
— Вот, значит, как. — Плечи Э’эрлинга расслабились, а губы тронула мимолетная улыбка.
Я закатила глаза: ну что за идиот!
Главный трапезный зал Цитадели я ненавидела всей душой и по возможности обходила его десятой дорогой. Просторное помещение, идеально круглое, без углов, напоминало смесь обеденной комнаты и камеры пыток. Воздух здесь был тяжелый, напоенный страданиями бесчисленных жертв. В центре, окруженный колоннами, стоял овальный каменный стол. Его поверхность пропиталась кровью и мужским семенем, пролитым против воли. Зловещие бурые пятна навеки въелись в серую столешницу. Служанки не могли их отмыть. Хотя, наверное, и не слишком-то пытались, ибо боялись этого места до ужаса и стремились покинуть его как можно скорее.
— Если тебя будут лапать, молчи, — шепнула я в острое ухо Э’эрлинга. — Никаких эмоций.
Сердце сжалось, когда я переступала порог трапезного зала. В его голубоватый сумрак я окунулась, словно в холодную воду.
Здесь не было ни одного окна — только темные глубокие ниши в стенах, на содержимое которых и я, и служанки старались не смотреть лишний раз.
— Три тысячи триста вторая!
Все уже собрались за столом и ждали только нас двоих.
Одна из ситхлиф вдруг оказалась за спиной Э’эрлинга и с хищным оскалом обеими руками сжала его ягодицы.
Я напряглась.
Э’эрлинг ахнул.
Смотрительница и ее окружение впились в мое лицо жадными взглядами, словно наставили на меня обнаженные мечи. У нас не было права на ошибку.
Я боялась, что Э’эрлинг психанет. Боялась, что мое лицо дрогнет или что-то отразится в глазах.
Пытаясь спровоцировать меня, Три тысячи вторая со смаком мяла зад моего любовника и внимательно следила за мной из-за его плеча.
Хотелось сжать кулаки, стиснуть зубы, заорать во все горло, но я молчала, расслабив пальцы и челюсть.
Э’эрлинг, которого уже трясло от этих гадких прикосновений, тоже взял эмоции под контроль. Он вдруг повернулся к своей мучительнице и одарил ее улыбкой, полной презрения.
— Никто добровольно с тобой не соглашается? Поэтому ты кидаешься на первого встречного?
Мои брови взлетели вверх.
Из-за стола раздались глумливые смешки, и Три тысячи вторая вспыхнула от унижения. Грубо, со злостью она толкнула пленника ко мне и заняла место среди остальных ситхлиф, проворчав:
— Что-то он у тебя больно языкастый. Поучить бы его хорошим манерам.