Горькое лето 41-го
Шрифт:
Как несостоятельную следует отвести и версию о том, что Сталин «все знал» о предстоящем нападении и его сроках, но действенных мер не предпринимал. В предвоенные годы прилагался максимум усилий, чтобы подготовить страну к обороне. Вместе с тем сведения, поступавшие о подготовке Германии к нападению на СССР, были противоречивы, затрудняли анализ и без того сложной обстановки, препятствовали раскрытию плавной цели дезинформационной деятельности нацистских спецслужб — обеспечить внезапность первого, наиболее мощного удара.
Крайне негативное значение имело заключение начальника
Немало дезинформации поступало и по дипломатическим каналам. Советский посол во Франции телеграфировал 19 июня 1941 года в НКИД: «Сейчас здесь все журналисты болтают о всеобщей мобилизации в СССР, о том, что Германия предъявила нам ультиматум об отделении Украины и передаче ее под протекторат Германии и прочее. Слухи эти идут не только от англичан и американцев, но и из немецких кругов. По-видимому, немцы, пользуясь этой агитацией, и готовят решительную атаку на Англию».
Наиболее ценной и объективной информацией располагали Народный комиссариат государственной безопасности (нарком — В. Меркулов), Первое управление этого ведомства (начальник — П. Фитин). Выделим представленное И. Сталину 17 июня 1941 года сообщение из Берлина: «Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время».Но, несмотря на это и ряд других подобных сообщений, поступивших из других источников, войска приграничных военных округов не были своевременно приведены в боевую готовность.
Советская разведка и контрразведка, наши дипломаты проделали большую работу с целью раскрытия замыслов и планов нацистской Германии. Отмечая достигнутые положительные результаты и очевидные просчеты, историки делают вывод, что, будучи доложенной руководству страны в разобщенном виде, информация о военных приготовлениях не создавала убедительной целостной картины происходящих событий, не отвечала на главный вопрос: с какой целью эти приготовления осуществляются, принято ли правителями Германии политическое решение о нападении, когда следует ожидать агрессии, каковы будут стратегические и тактические цели ведения противником боевых действий.
В результате обсуждения конкретных мер, вызванных нарастающей угрозой немецкого нападения, — от необходимости нанесения упреждающего удара до уверенности в том, что Германию удастся удержать на какое-то время от войны дипломатическими акциями, — активно реализовывались последние. Такого рода решения, как подписание с Германией секретного протокола о продаже Советскому Союзу участка территории в районе Сувалок за 7 млн золотых долларов (10 января 1941 г.), известное заявление ТАСС о беспочвенности слухов о возможной войне между СССР и Германией (13 июня 1941 г.), согласие Правительства СССР на поставку Германии зерна через Румынию (21 июня 1941 г.), не изменили планов фюрера. Одним из последствий попыток любой ценой избежать войны явилась нерешительность в пресечении нарушений немецкими самолетами воздушного пространства страны. Это, в частности, привело к тому, что 15 мая 1941 года бомбардировщик Ю-52 безнаказанно совершил перелет по маршруту Белосток — Минск — Смоленск — Москва и приземлился на Центральном аэродроме.
Вместе с тем крупным успехом советской политики в борьбе с нараставшей угрозой агрессии явилось заключение 13 апреля 1941 года пакта о нейтралитете с Японией. Заслуга нашей дипломатии состоит в том, что она сумела использовать в интересах безопасности страны японо-американские противоречия — это позволило СССР избежать войны на два фронта.
Наши внешняя политика и дипломатия были всецело подчинены укреплению обороны страны, поиску союзников и изоляции противников в случае, если войны не удастся избежать.
С началом международного политического кризиса, который последовал за заключением Мюнхенского соглашения между Германией, Италией, Великобританией и Францией (сентябрь 1938 г.), вторжением в Чехословакию и ее разделом, в котором совместно с Германией приняли участие Польша и Венгрия, нападением Японии на союзную СССР Монгольскую Народную Республику, конкурировали два основных вектора советской внешней политики: превентивный, имевший целью предотвратить нападение Германии и ее союзников на СССР, и коалиционный, направленный на создание коалиции государств и народов для борьбы с агрессорами.
О превентивном векторе, попытках «умиротворить» Германию и нейтрализовать Японию, уже сказано. Рассмотрим подробнее вектор коалиционной политики.
Требует существенной корректировки довольно распространенная точка зрения, что после неудачи англо-франко-советских переговоров (март — август 1939 г.), заключения советско-германских договоров о ненападении (23 августа 1939 г.) и о дружбе и границе (28 сентября 1939 г.) советско-английские и советско-американские отношения вплоть до нападения Германии на СССР оставались однозначно негативными. Поэтому для более объективной их характеристики и двусторонних переговоров, в ходе которых Англия стремилась «навести мосты», а СССР — не сжигать их, приведем несколько примеров.
После заключения советско-германского договора о дружбе и границе У. Черчилль пригласил нашего посла И. Майского и в ответ на его вопрос: «Что вы думаете о мирных предложениях Гитлера?» — сказал: «Некоторые из моих консервативных друзей рекомендуют мир. Они боятся, что в ходе войны Германия станет большевистской. Но я стою за войну до конца. Гитлер должен быть уничтожен. Нацизм должен быть сокрушен раз и навсегда. Пускай Германия становится большевистской. Это меня не пугает. Лучше коммунизм, чем нацизм».