Горькое лето 41-го
Шрифт:
Важный документ «Соображения по стратегическому развертыванию вооруженных сил» рассматривается в труде «Великая Отечественная война. Военно-исторические очерки» в 4 книгах. Речь идет о проекте директивы, разработанном до 15 мая 1941 года, о нанесении упреждающего удара по немецкой группировке, сосредоточенной у советских границ. Утверждается, что «Сталин, считавший, что ни одной пяди своей земли не должно быть отдано врагу, а громить его следует на его же территории, приказал главные силы войск сосредоточить в непосредственной близости от границ».
Сведения о проекте упреждающего удара первым опубликовал Д. Волкогонов — в виде «радикального, смелого, очень острого предложения в будущем прославленного полководца Г. Жукова», которое не встретило поддержки. Черновик плана, в действительности написанный А. Василевским, так и остался черновиком. «Наркомат обороны, Генеральный штаб, — утверждал Волкогонов, — действовали так, будто Гитлер и не думал, пока того не пожелает Сталин, сделать свой роковой и страшный шаг».
Вскоре миллионными тиражами начали распространяться «Ледокол» и другие книги Резуна-Суворова с обвинениями СССР в развязывании Второй мировой войны. Это была составная часть перелицовки советской истории в духе откровенно нацистских оценок. «Я замахнулся, — объявил Резун, — на единственную святыню, которая у народа осталась, — на память о войне. Легенду о том, что на нас напали, я выбиваю из-под ног, как палач выбивает табуретку, и доказываю, что Советский Союз — главный зачинщик и виновник войны». В советском Генштабе, продолжает он, генералы и офицеры которого работали по 15–17 часов в сутки, был разработан наступательный план войны и установлен срок ее начала — 6 июля 1941 года, что и вынудило Гитлера нанести превентивный удар на две недели раньше. Понадобились многие годы, чтобы эта версия, заимствованная из нацистской пропаганды, была разоблачена — слишком малы у нас тиражи научных книг по истории, а в средствах массовой информации правдивая история о войне — большая редкость.
Какие же в действительности разрабатывались планы в Генштабе, как реально оценивались соотношение сил и возможности Красной Армии?
Лозунг «Разобьем врага малой кровью, могучим ударом» имел мало общего с их содержанием. В 1938–1941 годах в Генеральном штабе и его «мозговом центре» — Оперативном управлении сложился коллектив профессионалов, которые проявляли высокий уровень стратегического мышления на протяжении всей Второй мировой войны. Это маршал Б. Шапошников, генералы, а впоследствии маршалы Г. Жуков, А. Василевский, генералы Н. Ватутин, Г. Маландин, С. Штеменко и их сослуживцы. Они реально оценивали молниеносный разгром армий англо-французской коалиции в Европе и новое соотношение сил, предвидели вероятность отступления наших войск вглубь страны и в столкновении с ортодоксами, которые отождествляли пропагандистские лозунги с планами обороны, добивались принятия решений, адекватных сложившейся обстановке.
Вот как об этом дал понять в своей книге «Дело всей жизни» А. Василевский: «Некоторые лица из Наркомата обороны, особенно Кулик, Мехлис и Щаденко (Г. Кулик и Е. Щаденко — заместители наркома, Л. Мехлис — начальник Политуправления РККА — Авт.) считали, что агрессия будет быстро отражена и война во всех случаях будет перенесена на территорию противника. Видимо, они находились в плену неправильного представления о ходе предполагавшейся войны. Такая иллюзия, к сожалению, имела место».
В. Молотов в беседе с писателем Ф. Чуевым вспоминал: «Мы знали, что война не за горами, что мы слабей Германии, что нам придется отступать. Весь вопрос был в том, докуда нам придется отступать — до Смоленска или до Москвы, это перед войной мы обсуждали».
В результате работы ученых Генерального штаба, прежде всего Ю. Горькова и Г. Кривошеева, ряда других исследователей, удалось обнаружить и опубликовать документы о важных стратегических решениях, принятых непосредственно перед нападением Германии на Советский Союз. Их игнорируют те отечественные и зарубежные авторы, которые стремятся очернить советскую предвоенную политику, приписать руководству СССР агрессивные цели, некий «наступательный синдром».
Из этих документов следует, что с большим запозданием, но были определены три рубежа обороны: фронтовой — на советской западной границе; стратегический — по Западной Двине, Днепру и Днестру (Нарва, Сольцы, Великие Луки, Валдай, Гомель, Конотоп) и государственный рубеж обороны — на дальних подступах к Москве (Осташков, Сычевка, Ельня, Почеп, Рославль, Трубчевск).
Детальные директивы Генерального штаба на оборону были направлены в приграничные (Прибалтийский, Западный, Киевский особые и Одесский) военные округа 14 мая 1941 года с задачей разработки на их основе оперативных планов обороны на местах. В директивах предусматривалась вероятность отступления наших войск вглубь территории страны. В параграфе 7 указывалось: «На случай вынужденного отхода разработать согласно особым указаниям план эвакуации фабрик, заводов, банков и других хозяйственных предприятий, правительственных учреждений, складов военного и государственного имущества…» Директивы подписаны С. Тимошенко, Г. Жуковым и заверены А. Василевским.
Оперативные планы округов были представлены на утверждение в период с 20 до 30 мая. Их послевоенный анализ показал, что наиболее грамотно и адекватно обстановке они были разработаны в Одесском военном округе (командующий — генерал-полковник Я. Черевиченко, начальник штаба — генерал-майор М. Захаров).
В масштабе всей западной границы фронтовой рубеж, а он предусматривал от трех до пяти полос обороны, не успели достроить, но многое сделали, в том числе на северо-западной границе (Выборгский и Кексгольмский укрепрайоны). В мае — июне 1941 года на стратегический рубеж по Западной Двине и Днепру были перебазированы 19, 21 и 22-я армии из Северо-Кавказского, Приволжского и Уральского военных округов.
20 июня в округа был направлен приказ за подписью С. Тимошенко, Г. Маленкова и Г. Жукова о срочной маскировке самолетов, взлетных полос, аэродромных сооружений с указанием командующим ВВС округов докладывать о ходе его выполнения «ежедневно по ВЧ начальнику ГУ ВВС Красной Армии с 21 часа до 23 часов».
24 июня 1941 года начал действовать Совет по эвакуации во главе с Н. Шверником, А. Косыгиным и М, Первухиным. Беспрецедентная в мировой истории перебазировка около 2,5 тыс. промышленных предприятий, материального имущества, эвакуация на восток значительной части населения спасли миллионы жизней и создали основу для восстановления потерь военной экономики оккупированных противником районов и снабжения фронта необходимым вооружением. С приближением войск противника к Москве были эвакуированы многие правительственные, военные, научные и другие учреждения, дипломатический корпус.
Ряд специалистов указывает, что в Генштабе, рассматривая вероятность значительного отступления наших войск вглубь страны, стремились не допустить их окружения и уничтожения в первые недели сражений. Для этого есть немало оснований. 22 июня 1941 года границу непосредственно прикрывали 56 из 170 дивизий, имевшихся на западном направлении. К середине июля 28 из 170 дивизий оказались в окружении и не вышли из него, 70 понесли тяжелые потери, а более 70 дивизий совместно с поступавшим пополнением продолжали ожесточенное сопротивление, наносили контрудары противнику. В результате была сорвана важнейшая на этом этапе войны цель плана «Барбаросса»: «воспрепятствовать своевременному отходу боеспособных сил противника и уничтожить их западнее линии Днепр — Двина».Утверждавшийся как недостаток тезис, что многие наши армии и дивизии находились в день нападения Германии на расстоянии до 400 км от границы, видимо, следует поменять с минуса на плюс.