Гормон счастья
Шрифт:
— Я понимаю, — наконец, отсмеявшись, проговорил он, неожиданно перейдя на «ты», — что тебя прислали сюда конструировать гипотезы. Лепить чушь, которая более или менее правдоподобна. Но если честно… Да как я мог по пьянке завалить четверых здоровенных мужиков, а? Максимум, на что я тогда был способен, — это подстрелить какую-нибудь ворону. Да и то скорее случайно. Я и шел по дороге, и палил наугад. Темно же было уже. А теперь сама подумай: ну сунулся бы я к Войнаровскому с агрессивными, так сказать, намерениями. Ну убил бы одного охранника. И что бы вышло? А вот что: оставшиеся охранники раскатали бы
Игорь произнес свою речь небрежно, кривя рот и смотря прямо на меня наглыми, отчаянно сверкающими глазами. Меня невольно передернуло от того, как он сказал фразу «ну убил бы одного охранника», выговорив ее так легко, будто не о гибели человека говорил, а о таракане. Нет, тут и не пахнет аксиомой абсолютной невиновности Игоря. Этот все может. Может убить, а потом непринужденно доказывать, что он тут вовсе ни при чем, что был пьян и все такое.
— Игорь, — продолжила я расспросы, тоже — чего с ним церемониться! — переходя на «ты», — насколько я знаю, ты ведь несколько раз буянил в ресторанах и ломал переборки отдельных кабинок ударом кулака? А?
Тот пожал плечами.
— Так вот, — закончила свою мысль я, — уж кто-кто, а ты не можешь говорить о себе: «раскатали бы меня, как щенка». Ты ведь не слабак и не щенок, отнюдь. Ты и стаканы пальцами ломал… На презентации нового ночного клуба, открытого в бывшем Доме архитектора. Помнишь? И тоже, кстати, далеко не в трезвом виде ты все это вытворял. Думаю, совершенно не обязательно тебе строить из себя невинного младенца, который ничего не мог такого сделать, потому как находился в состоянии чрезвычайного пьянственного недоумения.
— Ты мне помогать будешь или отходную молитву надо мной читать? — перебил Игорь меня.
Некоторое время я смотрела на губернаторского отпрыска, не без труда подавляя поднимающееся желание — совсем не женское! — врезать ему как следует и поучить таким радикальным способом хорошим манерам. Конечно же, не стоит упоминать, что я не стала делать этого. Просто, чтобы успокоиться, чуть дольше помолчала.
— Хорошо, перейдем к делу, — наконец произнесла я. — Ты говорил о каком-то человеке, который положил тебе в руку пистолет?
— Ну да, — сказал он. — Я, честно говоря, плохо этот момент помню. Шел по дороге, стрелял из «воздушки», и тут из темноты на меня вынырнул какой-то тип и вложил мне в руку этот клятый «узи». Больше ничего не помню.
Похоже на сказку, подумала я. Шел себе свет ясен месяц Игорь Дмитриевич по дороге, ничего не делал, починял примус… то есть постреливал по воронам из «воздушки». Вслепую постреливал, ибо темно было. Но откуда ни возьмись из тьмы ночной вышел на Игоречка злой дядя, вложил в руку ребенку ствол, на который только что повесил мокруху, и исчез. То ли сказка, то ли злокачественная быль — будни алкоголика в компании с клубящимися по дорогам зелеными белогорячечными чертиками.
Сказка… Впрочем, в наше время любую сказку можно сделать былью. Это тоже нельзя не учитывать.
— Как он выглядел, конечно, не помнишь?
— Я? М-м-м… не-а. Мужик как мужик. А может, и баба. Хотя нет, бабу я бы не отпустил. Пригласил бы в гости.
— А может, ты и мужика пригласил? — уже не сдерживая насмешки в голосе, проговорила я.
— А? Нет, не пригласил.
Так, кажется, мы снова на «вы».
— Сергеевна, — поправила я. — А как же в таком случае вышло, что охранник опознал в вас того самого человека, которого он привел в дом в качестве электромонтера?
— Вот-вот, теперь мне еще и квалификацию электромонтера шьют, — мрачно проговорил Игорь. — Понятно. А вот вам, Юлия Сергеевна, не приходило в голову то простое обстоятельство, что мои отпечатки есть только на «узи», обнаруженном в моем доме, как по заказу. — Но их ведь нет на той отвертке, которой я якобы убил охранника Афонина, как тут быть?
— Приходило, — призналась я. — Ладно, я вижу, говорить нам особо не о чем. Последний вопрос: кого вы лично можете заподозрить в причастности к этому преступлению?
— Кого? Да кого угодно! Хоть собственного папашу! — заявил Игорь громко, вроде как сгоряча и тут же начал рассуждать: — А что, теоретически вполне даже возможно. Этот Войнаровский у него как бельмо на глазу. Деятель, е-мое!
Это непочтительное восклицание Игоря Дмитриевича закрыло разговор, как железная дверь наглухо закрывает иное помещение…
Глава 4
Осмотрев место таинственного убийства и отметив для себя кое-какие мелкие детали, которые, впрочем, все равно не помогали воссоздать более или менее полную картину происшедшего, я поехала в Тарасов. А по дороге по привычке «раскладывала по полочкам» полученную информацию.
Что ж, попытаемся восстановить последовательность событий.
Убийца расправился с охраной Войнаровского, отследив телохранителей поодиночке. Если верить показаниям шофера, то именно он привел убийцу на террасу и оставил там наедине с Афониным и вторым охранником… Николаем, что ли. Наверное, потом Афонин повел киллера в полуподвал, где находятся все электрические причиндалы, и там получил отверткой в подбородок и чем-то острым, не исключено даже, что просто пальцем, — в глаз. Затем убийца поднялся на второй этаж, хрястнул головой об стену Грибова, воткнул сосульку в основание черепа Войнаровского. До смерти напугал девиц. После этого вышел из апартаментов гендиректора «Диаманта», снова возможно, спустился в полуподвал с распределительным щитком, захватил с собой «узи», расстрелял Николая и ушел, оставшись незамеченным шофером и садовником.
А если верить Игорю, то встретил киллер на дороге горе-отпрыска губернатора, сунул ему в руку пистолет, кинул на забор Игоревой дачи свою черную бейсболку и растаял в ночи.
Нестыковок — куча. Если орудовавший вчера киллер — профессионал, то какой ему смысл оставлять столько свидетелей? А их более чем много.
Шофер Войнаровского — раз. Садовник, который хоть и не видел ничего, но кое-какое представление все равно получил, — два. Потом еще две девицы, одна из которых тоже ничего не видела, а вторая точно убийцу видела, но пока лежит в психушке.