Горная атака
Шрифт:
Казакевич предложил:
– А если через Фатиму? Она может шепнуть какой-нибудь соседской невольнице о том, что Рамазан втайне от всех держит пленных.
Савельев вздохнул:
– Ей за это точно голову отрежут. И потом, ты уверен, что мы увидим ее еще раз?
Со своего матраса приподнялся Рябов и спросил:
– Мужики, когда нам жратву охранник спускает, он вооружен или нет?
Пленные повернулись к сержанту. Ответил Казакевич:
– Вооружен, автоматом, который за спиной
Рябов обвел взглядом товарищей по несчастью:
– А если сдернуть духа за веревку вниз, когда он будет опускать пищу или парашу? Тогда у нас появится заложник и автомат! Дадим в люк пару очередей, весь кишлак на уши встанет. А сами духом прикроемся. И Рамазан ничего сделать не сможет! Нет, завалить нас, конечно, в его силах, но как потом он своим командирам объяснит, почему у него в подвале были советские пленные?
Савельев отрезал:
– Не пойдет!
– Почему, командир?
– Ну, допустим, сдернем мы духа, заберем автомат, дадим очереди, и что? Рамазан будет ждать, пока сбежится народ к его дому? Черта с два. Когда нас вели к сараю, кучу камня у забора видели?
– Было что-то!
– Вот именно, что было. Салакзай этим камнем и засыпет нас в своем подвале, а стрельба здесь, думаю, никого не удивит. Рамазан скажет, что стрелял по мишеням какой-нибудь обкуренный охранник, и все! Кто будет разбираться? Никто!
Рябов не сдавался:
– Ту кучу мы когда видели? Три месяца назад. Ее навалили не просто так, а чтобы построить что-нибудь. Наверняка во дворе уже нет того камня.
Савельев вновь кивнул:
– Допустим, камня нет, но есть вода. И подвал если не завалить, то можно затопить, что для нас означает одно и то же – смерть. Нет, мужики, Рамазан сообразит, как отмазаться. А мы подохнем в этом каземате! Надо придумать что-нибудь другое!
– Но что?
– Пока не знаю! Поэтому и говорю: думайте!
Пленные легли на свои матрасы. Думать. Искать выход. Не подозревая, что спасение рядом, и оно в той хрупкой девочке, еще ребенке, которая проявила сострадание к ним и которую невольники не надеялись больше увидеть. И, конечно, в тех событиях, что назревали в самом лагере.
Жара и духота усилились, и это означало, что время где-то около четырех часов пополудни. С четырех и до девяти в подвале было особенно тяжко. Не намного лучше и на улице, но в подвале переносить зной тяжелее. Потом, когда ночь вступит в свои права, полегчает. Вот только ночь узникам предстояло провести в другом месте. Вне подвала. Уже не в плену, но еще и не на свободе.
Через час до пленников донеслись приглушенные расстоянием и бетоном очереди. Сначала они не поняли, что означает далекий треск. Савельев поднял голову с матраса:
– Стреляют где-то, что ли?
Рябов остался
– Похоже! Наверное, в лагере занятия по огневой подготовке проводят!
Лейтенанта ответ сержанта удовлетворил.
Действительно, если рядом лагерь подготовки боевиков, то стрельба в нем дело обычное, вот только…
Савельев воскликнул:
– А почему мы до этого времени ни разу не слышали автоматных очередей? Или огневой подготовке в лагере не уделяют должного внимания? И это на объекте, где готовят боевиков для войны с нашей армией?
Величко тоже приподнялся:
– А ведь командир прав! Раньше никакой стрельбы слышно не было!
Рябов ответил:
– Как вам вариант того, что духи совсем недавно оборудовали новое стрельбище у лагеря, а раньше использовали другое, откуда стрельба в кишлаке слышна не была?
Казакевич сплюнул:
– Ну что ты, Рябой, за человек? Так и норовишь все испортить.
– Да я что? Или не может быть того, что предположил?
Савельев приказал:
– А ну заткнулись! Всем молчать!
Пленные замолчали.
Там, откуда слышалась стрельба, ухнули два мощных взрыва, повлекшие за собой взрывы послабее.
Лейтенант воскликнул:
– Это уже не учебная стрельба! Это подрывы ликвидаторов минных полей. Я-то знаю, как рвут «чушки»! Теперь вопрос: духи сами уничтожают минные поля, которые наверняка окружают лагерь, где содержатся не только боевики, но и пленные, или это делает кто-то другой? А, военные?
Рябов почесал затылок:
– Да духам вроде ни к чему свои мины взрывать. Хотели бы убрать поля, так и без подрывов сняли бы заряды. Тем более сами же их и ставили. Но тогда получается…
И вновь Савельев прервал сержанта:
– Подожди, Миша! Подожди! На улице какое-то массовое движение. Топают, как табун лошадей. Что встревожило жителей кишлака? Один против ста – что-то происходит в лагере. Но вот что происходит в этом проклятом лагере?
– Бой там идет, вот что происходит! – сказал Рябов.
– Но, значит, на лагерь совершено нападение извне?
– А может, пленные мятеж подняли?
– Откуда же у них ликвидаторы минных полей? И для чего им их применять?
– Чтобы дорогу к границе разминировать!
– Нет, Миша! Это наши сюда пришли! А мы… в этом мешке! Черт, что-то надо делать! Что-то обязательно надо делать!
– Может, вызовем охранника? – предложил Казакевич. – По трубе ударим, появится.
Рябов продолжил:
– И вниз его!
– Но нам наверх надо!
Пленные как по команде подняли головы к потолку. До люка было четыре метра. Не достать.
– А если пирамидой? – спросил Величко. – Главное, одного поднять. А он и веревку спустит! А?