Горничная для Мага
Шрифт:
— Сковать его руки, — отдал короткий приказ, поднимая голову.
В следующий миг Хэварт почувствовал, как холодные оковы сжали запястья тяжестью, что-то щёлкнуло.
Хэварт поморщился и зло прошипел через стиснутые зубы от ломоты в запястьях чужеродного металла, который начал жечь кожу, пробираясь кислотой к кости.
— Так-то лучше. Вы обвиняетесь в краже королевского владения, господин эрн Ламмерт, — сказал он, явно довольный собой.
Позади послышался топот и какая-то возня, хватка ослабла, Хэварт повернул голову посмотреть, что происходит на дороге. К жандармам подъехал ещё один отряд из восьми всадников. Послышались обрывки слов.
— Да господин... поймали... нашли… артефакт у
Ламмерта будто ударили под дых, когда он выхватил взглядом выехавшего вперед Бартолда эрн Груно. Глава охранного ордера чванливо выпятил грудь, завидев министра, приветствовал кивком.
— Поймали вора, ваша светлость, — отчеканил он.
Бартолд перевёл взгляд на Ламмерта. Сухой взгляд Груно не выражал ничего. Но Хэварт знал, что он здесь неслучайно, знал. Сделка сорвалась, ему стоит это признать. Хэварт не смог передать ему артефакт. Но министр зачем здесь?
Груно спешился, передав своего жеребца одному из жандармов. Приблизился к карете, вставая напротив Ламмерта. Один из жандармов схватил его за ворот, встряхнул, заставляя развернуться. Хэварт смотрел на Бартолда прямо. Тот, оторвав от него взгляд, перевёл на главу.
— Поймали, говоришь?
— Да, ваша светлость, вот, — развернул платок и показал артефакт.
Хэварт видел, как желваки застыли на скулах Бартолда, веки лорда чуть дрогнули от напряжения. Министр забрал артефакт из рук жандарма артефакт.
— Это хорошо, — завернул в ткань ценность, — я сам отвезу артефакт и милорда, куда следует.
Глава сжал кулаки, разжал и снова сжал, пожевав раздражённо губами, но покорно кивнул, спорить с министром, сколько бы отличий не имел глава ордена, не решился.
— Хорошо, ваша светлость, — склонил голову, — как вам будет угодно, — стискивая зубы, метнул взгляд на Хэварта.
Бартолд кивком головы приказал жандармам посадить Ламмерта в карету. Вернер, что сидел впереди за поводьями, был отправлен прочь, только и было слышны его ворчание, но сделать что-то против он не мог. Ламмерта грубо втолкнули внутрь, так что он плюхнулся на сиденье, головой ударившись о стенку, дернул плечом, но руки были надежно скованные наручами.
Дверца раскрылась шире, на сиденье опустился министр, размещаясь напротив Ламмерта.
— Кажется, господин, у нас с вами будет серьёзный разговор, — закрыл дверцу, — поехали! — крикнул жандарму, что занял место Вернера.
Карета тронулась. Хэварт глянул на министра из-под взъерошенной чёлки:
— Где Витлар? — спросил, не сводя глаз с лорда.
Тот буравил его серыми, как сталь, глазами и о чём-то думал. Горло Хэварта сжал спазм напряжения.
— Не торопитесь, милорд, — наконец, сказал министр, будто нараспев, наслаждаясь бьющимся внутри Хэварта ураганом безвыходности. — Вы сделали много ошибок. Просветили во всём свою любовницу, которой вы так и не смогли заткнуть рот.
Хэварт нахмурился — причём здесь Игнес?
— Это она сдала вас. Не ожидали? Теперь вы уяснили один хороший урок — обиженная женщина страшнее смерти, — усмехнулся Бартолд, сохраняя безукоризненное спокойствие. — И вторая ошибка, самая неприятная, пожалуй, потому что первую я бы мог опустить, списав на вашу неопытность, но вторую не смогу спустить вам с рук...
Хэварт прищурился, сжимая кулаки за спиной. Министр говорит загадками.
— …Вы увели мою невесту, когда должны были предать мне в руки. Взяли её в жёны, унизив моё имя. Этого я вам не прощу, — Бартолд вперился взглядом в Ламмерта, и некоторое время Хэварт мерил его твёрдым взглядом.
— Вы сами её упустили, не так ли? — Мускул на лице Бартолда всё же дрогнул. — Но я рад, что ей удалось от вас скрыться, и она теперь моя, — добавил.
В следующий миг Хэварт откинулся в сторону, когда кулак Бартолда впечатался в скулу, отдаваясь тупой болью в затылке. Ламмерт застыл, очухиваясь, потом тряхнул головой, вновь возвращаясь в прежнее положение, смотря исподлобья на министра, ощущая на губах что-то солёное и горячее.
— Будьте осторожны в выражениях, милорд, — так же спокойно произнёс он, разминая кисть. — Фабиана О-Лидер никогда не будет вашей. Очень жаль, я был уверен, что нашёл достойного союзника, ваша находчивость и способность меня радовали. Но теперь у вас появились серьёзные проблемы. И не обольщайтесь на тот счёт, что Фабиана ваша. Она в моём замке.
Что? Хэварт, не веря, сузил глаза, всматриваясь в лицо Бартолда. Фабиана у него?
— Она поплатится, что посмела от меня сбежать, и за этот брак — тоже. Эта курица серьёзно думала, что сможет спрятаться от меня...
Всё-таки фиалка соврала, что заодно с Груно... Зачем она это сделала? Зачем он её отпустил? Хэварт стиснул зубы, проклиная себя. Бартолд смотрел пристально, неподвижно шлифуя Ламмерта взглядом.
— …Но с ней я разберусь чуть позже, а сейчас… Я отдал приказ снять обручи с этого щенка. Когда карета подъедет к замку, он будет уже мёртв.
Холод обжег внутренности, опускаясь по позвоночнику, стылым страхом сковывая всё тело.
— Я же выполнил условия, — голос прохрипел, будто от холода, Хэварт стиснул кулаки, сдерживая пронимающую лихорадкой дрожь. — И достал артефакт.
— Да, выполнил, а последствия — результат твоих ошибок, и за них ты отвечаешь, — сказал с превосходством в голосе министр.
Этот подонок не блефует, Хэварт видел в серых глазах пляшущие адские огни. Внутренности скручивало от ярости и страха, так что грудь распирало и плавило, будто в лёгкие налились раскаленным железом. Стало чудовищно трудно дышать. Хэварт готов был броситься, как зверь, разорвать глотку зубами и уничтожить эту тварь, только что это изменит? Он уже отдал приказ... Боль стучала в висках и затылке набатом, напряжение свело мышцы невыносимой судорогой.
Бартолд долго смотрел на Ламмерта, а затем расслабленно откинулся на спинку сиденья, явно довольствуясь, как внутри Ламмерта всё разрывается на куски. В следующий миг внутри что-то лопнуло, и взрыв ярости оглушил, отдаваясь в теле дребезгом. С утробным рыком Хэварт бросился вперёд, ударяя головой в лицо министра, тот перехватил его за горло, сдавил, зажимая ладонью своё лицо, корячась от боли.
— Стой! — гаркнул кучеру.
Скованные руки не позволяли наносить удары. Карета остановилась, дверь распахнулась. Затянутые мутью ярости глаза министра сузились, из разбитого носа и рта по его подбородку текла кровь. Он сдавил горло ещё жёстче, пытаясь вытолкнуть из кареты Ламмерта, ему это удалось лишь потому, что от нехватки воздуха сознание стало плыть. Хэварт почувствовал, как его дёрнуло назад. Потеряв всякую опору, он рухнул спиной на землю. От мощного удара лёгкие прошибло болью, и Ламмерт снова на время лишился дыхания. С трудом разлепил веки, наблюдая сквозь мутную пелену, как его окружили, видя только множество ног в мокрых от росы сапогах. Немного очухавшись, он перевернулся на бок и попытался подняться со скованными за спиной руками. Резкий удар под рёбра снова свалил его на землю. Не успел он обернуться, как последовал ещё удар носком сапога в другой бок. Ламмерт в немом рыке скривился, а следом, не позволяя боли затопить тело, рванулся с земли, но едва смог накинуться на стоявшего поблизости жандарма, как что-то тяжелое ударило его по спине, снова сбивая с ног. Хэварт упал на колени, сбивая их, ткнулся плечом землю, кажется, что-то хрустнуло, и новая вспышка боли тут же выстрелила от лопатки к ключице, вынуждая вырваться из горла глухой рык. Череда ударов посыпались со всех сторон, выбивая остатки дыхания и сознание.