Горняк. Венок Майклу Удомо
Шрифт:
— Боюсь, что да. Лондон требует обстоятельного доклада.
— Ответьте, что мы не располагаем никакими сведениями.
— Не пойдет.
— Почему?.. Ах да, черт возьми! Помпезная встреча, фотографии на первой странице партийной газеты. Глупо! Совсем не в духе Удомо.
— Уверен, что он тут ни при чем. Чтобы добиться главного, ему приходится кое в чем уступать.
— По-видимому, плюральская промышленная делегация послала тогда эти газеты на родину.
— Мало того! Они обратились к нашей службе безопасности. Они просто неистовствовали из-за того, что Мхенди здесь. Требовали
— Да, — вздохнул Росли. — Положение не из приятных.
— То есть совсем неприятное, — спокойно поправил Джонс.
— А каким образом Мхенди пробрался туда?
— Надо полагать, через джунгли.
— Исключено. Разве вы не помните, что в свое время мы посылали специальную экспедицию. Она пыталась пройти через джунгли, но вернулась ни с чем. Это произошло еще до меня, но вы, вероятно, были уже здесь.
— Да, я помню эту экспедицию, — сказал Джонс. — Но служба безопасности утверждает, что самолетом он воспользоваться не мог. Значит, остаются джунгли. Кроме того, во многих легендах и песнях тех мест говорится о том, как во времена былого могущества люди путешествовали через джунгли.
— И вы считаете, что эти сказки основаны на фактах и потайная тропа через джунгли действительно существует?
— Убежден в этом, — ответил Джонс. — Вы можете, конечно, не верить службе безопасности, хотя ее агенты клянутся, что, если бы Мхенди был в Панафрике, они напали бы на его след. Но я ей верю: я ведь когда-то стоял во главе этой организации. Я думаю, Мхенди у нас нет. Вы ведь его знаете. Вам говорят что-нибудь акты диверсии?
— Без сомнения, это дело его рук, — сказал Росли. — Отогнать стадо коров и только потом взорвать электростанцию — тут безошибочно виден почерк Мхенди.
— А то, что его называют кровожадным революционером…
— …всего лишь наглая ложь плюральцев. Ради Удомо, я надеюсь… Нет, я надеюсь, что ему удастся ускользнуть от них. Если я не ошибаюсь в Мхенди, он перевернет там все вверх дном и вернется сюда.
— И что тогда? — спросил Джонс.
— Тогда мы окажемся в затруднительном положении. Ну на черта им все это понадобилось?
— Что вы так волнуетесь? Не похоже на вас, — заметил Джонс.
— Черт подери! Мне этот человек нравится. Только благодаря таким людям, как Мхенди, можно будет когда-нибудь примирить светлую и темную расы. Пока есть такие люди, можно надеяться, что еще не все потеряно для цивилизации, которую по недомыслию называют западной.
— А на телеграмму отвечать все-таки придется, — сказал Джонс.
— Сообщите им факты без комментариев.
— Пойдем ли мы на его арест, если он появится в Панафрике?
— Когда приезжает Удомо?
— Он должен быть здесь завтра.
— Тогда задержите ответ до его возвращения. Посмотрим, что он будет делать.
— Хорошо. Кстати, глава плюральской миссии хочет видеть премьер-министра по неотложному делу, как только он вернется.
— Вы думаете, это связано с Мхенди?
— Возможно.
— Не хотел бы я быть на месте Удомо, — задумчиво сказал Росли.
3
На следующее утро ровно в девять Удомо вошел в свой кабинет. Он успел принять ванну и побриться и теперь выглядел так, будто отлично выспался ночью. Он снял пиджак, галстук, закатал рукава рубашки и принялся читать бумаги, которые накопились в его отсутствие. Затем позвонил своему секретарю. Высокий молодой англичанин неслышно вошел в комнату.
— С приездом, сэр. Удачно съездили?
Удомо откинулся на спинку кресла и потянулся.
— Обычный балаган. — Он усмехнулся. — Ну, какой еще кризис возник в мое отсутствие?
— Довольно серьезный, сэр. Лучше я принесу вам подшивку плюральских газет.
Удомо слегка подался вперед.
— Вот как…
Звонил мистер Джонс. Хочет срочно видеть вас. Он проинформирует вас лучше, чем я.
— Ладно. Принесите газеты и минут через десять вызовите Джонса… Да, Тони, будьте добры, распорядитесь, чтобы соорудили чай. Принесите мне чашку сейчас и потом, когда придет Джонс. Вот, — он передал молодому человеку ворох бумаг, — разберитесь с этим. Обычная писанина.
Секретарь вышел и вернулся с пачкой газет. Удомо расчистил место на столе.
Всевозможные диверсии, пущенные под откос товарные поезда, взорванные электростанции — такими сообщениями пестрели первые полосы всех плюральских газет. Значит, Мхенди уже начал действовать. Ничего себе темп!
Молоденькая подтянутая англичанка принесла чай. Он поблагодарил ее. Как исполнительны и спокойны эти англичане. На них всегда можно положиться.
Он просмотрел газеты. Потом стал читать внимательно. Ничего не скажешь, Мхенди взялся за дело всерьез. И они там прекрасно понимают, что это не кто иной, как Мхенди, и что он проник в Плюралию отсюда. М-да, положение щекотливое.
Секретарь доложил о приходе Джонса. Удомо поднялся ему навстречу. Протянул руку. Никогда еще он не видел этого маленького болезненного человека таким озабоченным.
— Как дела, Джонс?
— Очень рад, что вы уже видели газеты, — сказал Джонс.
— Садитесь, сейчас нам принесут чаю.
— Знаете, это очень серьезно.
— Расскажите подробнее.
— Вот телеграмма, полученная из Лондона вчера вечером. Вот телеграмма, которая пришла сегодня утром, более подробная. Посольство Плюралии в Лондоне заявило правительству Великобритании официальный протест. — Он протянул Удомо телеграммы.
Удомо углубился в чтение. Англичанка принесла чай, на этот раз в чайнике. Когда она ушла, Удомо сказал:
— Надо все обдумать. Вы, конечно, понимаете, что я не имею никакого отношения к этой истории. Мхенди — мой друг, и я пригласил его сюда, как пригласил бы любого из моих друзей, эмигрировавших из этой расистской страны.
— Вы ведь знаете, что его превосходительство и я полностью разделяем ваше возмущение расистским режимом Плюралии. Мы, конечно, не допускаем и мысли, что вы — премьер-министр страны — можете иметь к этому какое-то отношение. Мы так и заявим нашему правительству.