Город без имени
Шрифт:
— С чего вдруг такой щедрый подарок? — Малинин пристально смотрел на своего коллегу. — Ты случайно ни того. То есть этого, — помогая самому себе точнее выразить мысли, Малинин крутил в воздухе руками, стараясь что-то обозначить. — Короче, ты, что ко мне подкатываешь? Если так, то учти — я женат. Примерный семьянин. Мой брак продолжается уже четырнадцать лет. Его сложно назвать счастливым, но я все равно люблю женщин.
Седой покрутил пальцем у виска.
— Вот почему так, стоит выйти из своего привычного образа, и сделать что-то хорошее, так тебя сразу начинают подозревать, во всякой ерунде?! От чистого сердца подарок. Радуюсь тому, что выжил. Хочу поделиться своей радости со всеми и с каждым. Тебя решил порадовать, пистолет тебя, между прочим отличный, подарил,
— Спасибо, — пробурчал пристыженный Малинин.
— Не за что. Не стал бы я тебе из-за этого морду бить. Мы же коллеги, одно дело делаем.
— Ты не понял, за пистолет спасибо.
— Не за что. На день рождения только не забудь пригласить.
Приглашать к себе на день рождения этого человека, с, мягко говоря, заскоками, и многочисленными психическими отклонениями не хотелось. Но подаренное оружие стоило и больших жертв.
Дмитрий еще немного покрутил пистолет в руках. Аккуратно перезарядил и заткнул за пояс.
— Как там, наши умники, ничего еще не придумали?
— Нет, — ответил Седой. — А ты что куда-то торопишься.
— Да ни очень, в принципе. Холодно просто. Всю спину уже себе отморозил.
Самойлов поднял свой плащ с земли, свернул его неровным кулем и засунул под спину Малинину. Стало гораздо лучше. Холод, поднимающийся от земли, уже не достигал тела. Теперь, можно было, не боясь себе ничего отморозить, спокойно сидеть и любоваться окружающим видом. Точнее, склонившимися над некромантом волхвами.
— Ты в армии служил? — спросил вдруг Самойлов.
— Да, а что?
— Просто сложившаяся ситуация, мне чрезвычайно напоминает армию.
— Это чем же? Ничего похожего не вижу!
— А ты где служил?
— На границе, — последовал ответ.
— Вот потому и не видишь похожести. А я вижу. Служил в войсках специального назначения. Каких, сказать не могу. Так там тоже приходилось, сидеть в полном дерьме и ждать приказа. И в окружении тоже торчали, а волхвы ни как сообразить не могли, что делать надо. Только здесь проще, здесь все свои. Там кругом были враги.
— Это ты к чему вдруг сказал?
— На ум просто пришло, вот и сказал. На самом деле, показалось, что ситуации похожи. Просто показалось, наверное.
— А я, признаться, думал, что ты в армии не служил.
— Это с чего это ты взял, — неподдельно удивился Седой, и даже, отложил в сторону свою шпагу.
— Ну, как, по всему видать, что ты из благородных. Шмотки дорогие, манеры. То как ты на всех забиваешь, и считаешь, что это в порядке вещей. Игрушки дорогие, опять же, кому не попадя, даришь, — Малинин указал глазами на рукоять пистолета, торчащую за поясом. — А ведь благородные, они от армии косят всеми доступными способами. Способов у них, к слову, много. Вот я и удивился, что ты служил.
— Странно ты мыслишь, хотя в чем-то действительно прав. Я принадлежу к дворянскому роду. Благородный, как ты изволил выразиться. Тут ты прав. Денег у меня действительно не мало, так что могу позволить дарить вещи и подороже. А в остальном, ты глубоко заблуждаешься. Дворяне, истинные дворяне, всегда стояли и стоят на страже интересов государства, и царя батюшки. Это заключается, не только в занимаемых ими государственных должностях, но и во многом другом. К примеру, в службе в армии. У многих дворянских родов, из спокон веков существует традиция. Согласно этой традиции, каждый мужчина, этой семьи, достигший совершеннолетия, отправляется служить. И ни кто не спорит. Все считают это в порядке вещей. Причем подчеркну, это не более чем традиция. Кто угодно может отказаться, и в его стороны никто даже за глаза не осудит. Но почти ни кто не отказывается, — Самойлов закурил новую сигарету, глубоко затянулся и продолжил свой рассказ. — Поэтому мне бы и косить не пришлось. Мой род, столетиями служил государю и получил определенные привилегии. Теперь мужчины служат в армии лишь по собственному желанию. А то, что ты сказал, я по поводу дворян, которые, как ты выразился, косят — такое
— А у вас все прямо как у взрослых, — проговорил Малинин. Заметил недоумевающий взгляд Самойлова и поспешил объяснить свои слова. — Живете прямо как волхвы. Само собой напрашивается волки. Ну да ладно, отбросим лирику в сторону. Это я к тому, что волхвы на всех людей смотрят свысока, точнее на тех, кто слабее их самих. Поэтому и позволяют себе более чем вызывающее поведение. Причем, в их преимуществе нет, не малейшей заслуги. Они ничего не делали, что бы как-то подняться и заслужить определенный статус. Все привилегии, вся сила, присущи им от рождения. Повезло, точно так же как не везет обычным людям с заурядными способностями. Ты вот тоже, вроде нормальный парень, а абсолютно искренне считаешь других людей ниже себя. Тех же самых дворян ты не считаешь за ровню. Как же ты тогда ко мне относишься?
— Дим, ты откуда такой взялся?
— А?
— Наивный, блин, как будто из сказки сбежал! Тебя почему-то искренне удивляет классовое неравенство, хотя оно всегда было и будет, пока люди населяют Землю. Многим людям нужно само утверждаться, а для этого любые способы хороши. Так и будут кичиться своим происхождением, дорогими игрушками, хорошей одеждой, драгоценностями. Тут в людях дело, а не в происхождение. Другое дело, что у богатых людей больше возможностей бравировать своим положением и состоянием. Нет, ты, правда, наивен как ребенок, сбежавший с другой планеты, где равенство и братство возведены в абсолют. У тебя, наверное, детство было тяжелое, никогда не было чего-то, что было у сверстников.
— Нормальное у меня было детство, просто отличное! — воскликнул Дмитрий. — Вспомни мою фамилию, и ты сам это признаешь.
Седой призадумался.
— Ты хочешь сказать, что ты родственник того самого великого волхва Малинина?
— Именно так. Я его сын. Еще вопросы по-поводу моего несчастного детства будут?
— Нет. Если ты его сын, то почему сейчас, во время боя, ты не использовал магию?
— Потому что я ей почти, что и не владею. Если у волхва способности выше средних, то они могут передаваться через поколение, через два, или три. Способности же, что были у папы, могут не передаться вообще никогда. Он же был уникумом, гением. С ним природа поработала на пределе возможностей, а вот на мне отдохнула.
— Был? Он что умер? — удивился Самойлов. — Что-то я не помню, чтобы читал об этом печальном событии в газетах.
— Потому что газеты ничего не писали об этом. Он не умер, а исчез и никто не знает куда. Папа дописал последний том мемуаров и просто исчез. Оставил только записку, чтобы его не искали и не волновались, в колыбельке своего внука, то есть, моего сына. Так что мой сын был последним, кто видел, величайшего волхва века, как многие называли моего отца, живым. Жаль, что он ничего об этом рассказать не может, ему тогда был всего лишь годик.