Город без имени
Шрифт:
— Не на законных основаниях, — усмехнулся Седой. — Это была месть. Впрочем, не будем об этом — дела давно минувших дней. Преображенных я ни разу ни казнил — меня после каждого такого задержания долго откачивают. Впрочем, ничуть об этом не жалею, надеюсь, что никогда у меня такого опыта не будет.
— Дай то Бог!
Дмитрий с удовольствием затянулся. Почему-то вдруг захотелось рассказать Седому если и не все, то очень многое. Какой-то очень доверительной выходила беседа.
— Знаешь, дело не только в казни. Не только
— Почему тогда?
— Не поверишь.
— В нашем мире может произойти, что угодно, я в этом уже имел возможность однажды убедиться. Ты расскажи сначала, а там уж посмотрим.
— Я в жену свою влюбился.
— Сколько вы вместе?
— Четырнадцать лет.
— Фига себе, — присвистнул Седой. — Действительно уважительная причина. С чего это тебя так?
— Сам понять не могу, что со мной произошло. Пару дней назад вдруг дошло, что она единственный близкий мне человек. Что люблю ее.
— А она тебя?
— Вроде как да. Такое ощущение, что она сама в себе разобраться не может. Вот если бы мои чувства вспыхнули пяток лет назад, она бы сразу же ответила взаимностью. А сейчас, — Малинин горько махнул рукой.
— Ни что так не убивает чувства, как равнодушие, — глубокомысленно изрек Седой.
— Ты сам-то женат, специалист?
— Нет. Был. — Самойлов глубоко затянулся. Чувствовалось, что ему неприятно об этом не то, что говорить, а даже вспоминать. Но, тем не менее, он продолжил говорить. — Тогда много событий произошло. В то время как раз угодил в застенки инквизиции, был отправлен в ссылку в ваш гостеприимный город. Слушай, думал я уже готов об этом поговорить, оказывается нет. Давай я тебе, как-нибудь, потом историю до конца расскажу?
— Конечно, как скажешь, — Дмитрий был несказанно огорошен нежданным откровением коллеги. Тот всегда слыл человеком скрытным, никогда не рассказывающим о своем прошлом. Догадок ходило много, но что с ним произошло на самом деле, не знал никто. И вдруг он сам рассказывает, очень многое. Малинин был удивлен, и даже где-то польщен.
— Я тогда совсем молодой был. Пацан, — Седой задумался. — Всего двадцать четыре года, только-только исполнилось. Много глупостей наделал. Хотя не знаю, вполне вероятно, что сейчас вел бы себя точно так же, только несколько тоньше, что ли.
— Ничего не могу тебе по этому поводу сказать, так как не посвящен в суть проблемы.
— Твое счастье.
Седой не хотел говорить ничего больше сказанного, а Дмитрий не собирался его пытать. Решил перевести тему разговора:
— Как думаешь, начальство сегодня вернется?
— Вряд ли. Его сейчас со всем усердием имеет губернатор. За последнюю неделю ЧП произошло столько, что на десяток лет вперед хватит. Слышал, что чуть ли не военное положение вводить собираются.
— А что толку? Как можно предугадать преображение? Оно же может в любой момент и где угодно!
— Ты забываешь
— Откуда у тебя такие сведения?
— Да это же стандартные меры. На время чрезвычайной ситуации мобилизуются все возможные резервы. Быть может, даже армию подключат.
— У нас, что чрезвычайная ситуация?
— А ты сам не заметил? — ехидно усмехнулся Седой. — Слишком много странных вещей произошло за последние дни. По отдельности, это все не более чем случайность. Однако все вместе они рисуют очень мрачную картину.
— Я могу согласиться с кладбищем, но причем здесь преображенные? Не думаешь же, ты, что их инициировали специально?! — Малинин рассмеялся над нелепостью предположения. — Это же просто невозможно!
— То, что это не происходило раньше, вовсе не означает, что невозможно в принципе. Может быть, кто-то разгадал механизм преображения и теперь использует его в своих целях.
— Ага, сумасшедший ученый, решивший захватить Землю!
— Напрасно, язвишь. Ты подумай сначала, вспомни, кто были преображенными?
Дмитрий задумался. Взглянул на проблему с этой точки зрения, и стало ясно, что в глазах Седого действительно присутствует рациональное зерно.
— Только политики. Преображенными становились в последнее время исключительно политики.
— Точно, — Самойлов довольно прищелкнул пальцами. — Непросто политики, а люди, баллотировавшиеся на должность мэра.
— Кто-то устраняет конкурентов?
— Чем не версия?
— Но мой сегодняшний преображенный был самым обычным студентом. Он кому мог помешать?
— Да не факт, что он и мешал. Впрочем, стоит покопаться и в его связях. Хотя уверен, что дело ни в этом. Может быть, он как раз тот самый единичный случай преображения, который происходит почти ежемесячно?
— Вполне вероятно, — согласно покачал головой Малинин.
И без того поганая ситуация начинала выглядеть все хуже и хуже с каждым моментом. Вмешательство политики, так же как и гонки за властью, никогда не несли с собой ничего хорошего. Только грязь, да кровь. Радовал один момент, все это придется разгребать кому-нибудь другому.
— Как у тебя с музеем, есть подвижки?
— Почти ни каких. Людей опрашиваю, но толку в этом нет, никакого. Главная подозреваемая исчезла.
— Думаешь, она дело провернула?
— Сложно пока сказать. По-любому выходит, что она в этом деле замешана, но вот каким боком, мне пока не совсем ясно. Хотя, что-то мне подсказывает, что виновата она. Но это, повторюсь, бездоказательное заключение, основанное исключительно на интуиции.
— Осталось самое сложное, найти ее?
— Точно, — ответил Дмитрий. — Как у тебя с кладбищем?