Город без любви
Шрифт:
Катенька чувствовала на себе сотни взглядов. Уши закладывало от окружавшего ее шума, приносившего боль нежному слуху. Девушка рыдала, но не ощущала прохлады слез на лице. Ноги не повиновались: Катюша просто шагала в неизбежное будущее. Каждый шаг приближал ее к расправе. Каждый вздох Екатерины казался для девушки сладким нектаром. И пусть вокруг царила духота: этот терпкий воздух был последним, что она вдыхала перед смертью.
Ее
На нежную шею девушки одели грубую веревку. Боженька, как же эта веревка обезобразила ее, как же она не подходила ей! Катенька, нежная, хрупкая, бархатную шею которой царапает шершавая толстая бечевка. Даже палач на минуту застыл, словно ощущая, что не подходит этой юной девушке такое убранство.
Петлю затянули. Катя умерла еще до того, как была повешена. Стоило затянуть петлю, как весь страх и вся боль ушли с ее лица. Взгляд стал сильным, ярким, хоть и обреченным. Эти глаза будто бы светились мощью, которой не видали вовек люди поместья. И именем этой силы была любовь.
Все, кто собрался на площади, смотрели на Катю и удивлялись ей. В доме каждого жителя была икона, в каждом доме на самом видном месте висели образцы. И лицо Катерины было подобно лику святых. Преисполненное любви и милосердия. И бескорыстного прощения. Многие склонили головы, будто стыдясь своих криков, будто кланяясь ей. Палач приблизился.
– Я умираю за любовь! – крикнула Катя. Ее возглас был настолько сильным, что его услышали даже те, кто побоялся прийти на площадь. Стало тихо. Но в голове каждого слышалась лишь одна фраза.
Я умираю за любовь!
Эпилог
– Они приехали, – шепнула одна служанка другой. Девушки выбежали на улицу встречать знатного гостя. Не часто в их селение кто-нибудь заезжал, особенно после того, как была повешена отступница. Каждый житель города знал эту историю с разными подробностями. Где-то правдивыми, а где-то выдуманными злыми языками, опорочившими доброе имя девушки.
Прошло более десяти лет, но сплетни все еще не утихли. Возможно, потому что это ужасное событие прервало скуку города и развлекло людей. Но роковой день на площади имел большую силу. О любви начали узнавать правду. Ее почувствовали. И впервые за многие годы появились люди, вкушающие запретный плод. Все больше молодых людей сбегало на тайные свидания, рискуя своей жизнью.
В сад старого поместья вошел мужчина. Он был статным, необыкновенно держался в обществе. Уверенный шаг выдавал в нем походку человека лет 30-40. Но лицо… Его лицо было слишком старым для такой поступи. Лоб и скулы мужчины изрезали морщины, его взгляд был усталым и печальным. Но чувствовалось, что ему предстоит очень важная встреча.
Рядом с ним шла женщина. Она шла неуверенно, постоянно оглядывалась, старалась идти нога в ногу с мужем. В отличие от мужчины, женщина сохранила свою красоту. Только поседевшие волосы придавали ей некий отголосок лет. Одежда супружеской пары была богатой, заграничный качественный бархат украшали драгоценные каменья. Сразу было видно, что гости прибыли из европейской столицы.
В саду возле беседки собрались люди. На скамейке под навесом виднелся человеческий силуэт, накрытый простынею.
– Мы все сделали так, как вы просили, – сказал молодой парень подошедшей паре. Мужчина жестом отослал его и, затаив дыхание, попросил:
– Снимите ткань.
Простынь сорвали одним движением. Люди ахнули. В беседке, словно живая, сидела мраморная девушка. Было что-то величественное в ее силуэте. Как-то слишком по-настоящему выглядели волны ее волос. Складки на невесомом платье. Но самыми потрясающими были глаза. Пронзительный, живой взгляд, казалось, не принадлежал памятнику. А на ее щеке блестела слеза, словно настоящая влага.
Мужчина, как безумец, припал к ногам мраморного изваяния. Горькие слезы брызнули из его глаз.
– Катя, милая Катенька, святая… – горячо шептал он. Его жена, положив руку на плечо мужу, перекрестилась и торопливо вытерла платком слезы.
Долгие часы господин из столицы целовал каменный подол платья. Зеваки постепенно разошлись, оставив их с женой наедине со скульптурой. Вскоре и женщина, нежно коснувшись губами его щеки, оставила мужа в одиночестве. Мужчина остался в саду один. Он неторопливо поднялся и коснулся алмазной слезы на щеке памятника. Он объездил всю Францию, чтобы найти умелого ювелира, который бы придал силуэту его любимой этот последний штрих.
– Вы погибли, милая Катенька, но любовь к вам никогда не умрет. Она будет жить в моем сердце. И в сердце всех людей, которых вы научили любить, – тихо прошептал Эрнест…