Город Цветов
Шрифт:
— Ты не сможешь в нем сесть, — сказала Сильвия, окинув практичным взглядом платье, сплошь расшитое драгоценными камнями. — Но ты в нем должна прекрасно выглядеть. Вот бы написать твой портрет в этом платье, — она внимательно посмотрела в глаза Арианны, так похожие на ее собственные.
— А что ты действительно об этом думаешь? — спросила юная Duchessa.
— Думаю, что тебе следует как можно быстрее связаться с Родольфо и Лучано, — ответила Сильвия.
Родольфо и Лучано уже были в Джилии. Они вошли в ворота города так тихо, как только могли, но в это непредсказуемое время все прибывающие должны были называть стражам свои имена, и новость о том, что прибыли регент Беллеццы и его помощник, распространилась быстро. Сначала они пошли в свое жилище, а потом отправились навестить Джудитту.
Художница встретила их рассеянно, и Лучано, увидев ее, сразу же почувствовал благоговейный страх. Он видел ее только мельком, когда она приезжала в Беллеццу делать наброски с Арианны, Миеле была единственным Стравагантом женского пола из всех, кого он встречал, кроме Джорджии, и настолько отличалась от девочки из двадцать первого века, насколько это было вообще возможно. Джудитта была высокой и хорошо сложенной, полногрудой и широкоплечей. В ее каштановых волосах виднелись седые прядки — хотя трудно было сказать, от возраста они или от мраморной пыли; ее волосы были сзади связаны, но не туго, а только так, чтобы не падали на глаза. Грубая рабочая одежда делала Джудитту похожей скорее на прачку, чем на художницу, обладающую тайными знаниями,
— Мои приветствия, сестра, — произнес Родольфо, и Лучано увидел, что художница как-то преобразилась. Ее душа будто всплыла на поверхность глаз, словно она пробудилась от глубокого сна.
— Родольфо! — воскликнула она, улыбаясь. Лучано заметил, что она очаровательна и обладает живым умом и той уверенностью в себе, которая, похоже, присуща всем талийским Стравагантам.
— Твой приезд означает, что Duchessa тоже здесь?
— Пока нет, — сказал Родольфо. — Помнишь моего ученика Лучано? Ты его видела в Беллецце. Теперь он кавалер и работает со мной, моим помощником. Мы приехали первыми, что-бы убедиться, что Арианна будет в безопасности.
— Мне рассказывали, что в городе никто не может чувствовать себя в безопасности, — ответила Джудитта. Она косилась в сторону мрамора, даже пока разговаривала с гостями.
— Это и есть она? — поинтересовался Лучано. — Статуя Арианны?
— Это будет ее статуя, — подтвердила Джудитта. — Я еще пытаюсь найти ее образ, но знаю, что он там. Иди сюда, прикоснись к мрамору. Ты знаешь ее. Посмотри, сможешь ли ты почувствовать, что Duchessa внутри.
Лучано подошел к мраморной глыбе и положил на нее руки. Она была холодной и шершавой, только отполированный мрамор законченных статуй был ровным и сияющим. Он закрыл глаза и подумал об Арианне; это для него не составило труда. Он видел только смеющуюся жизнерадостную девушку, с ко-торой дружил с раннего детства, а эта статуя должна быть скульптурным портретом еще незнакомой ему правительницы города, которая придерживается общепринятых правил и занимается государственными делами.
— Нет, — произнес он, открыв глаза. — Простите.
— Все в порядке, — сказала Джудитта. Казалось, она нашла свой эксперимент довольно забавным. — Это не значит, что ее там нет, просто ты не скульптор.
На следующее утро, когда прибыл Скай, Сульен еще напускал на себя таинственность. Скаю было достаточно легко притвориться уставшим, когда он лег спать в своем мире — он провел большую часть дня на тренировках по фехтованию, а Николас был строгим учителем.
— Я ужасно устал, мама, — сказал он, хватая Ремеди в охапку, чтобы взять его с собой в кровать. — Можно я не буду заводить будильник?
— Конечно, можно, — ответила Розалинд. — Мы увидимся завтра только к вечеру. Ты же помнишь, что у меня ланч с Лорой? А у нее всегда в запасе много сплетен, которые я должна услышать.
Теперь Скаю не терпелось узнать, что же это такое — обед с герцогом, и что еще у них на повестке дня.
— Идем, — приказал Сульен. — Тебе пора познакомиться с другим Стравагантом.
Лучано и Родольфо были у, себя, и старший из двух Стравагантов распаковывал зеркала. Он устанавливал их, собираясь увидеть в первом зеркале место, где, как он полагал, находилась его жена.
— Мне кажется, Сильвия не в Падавии, — проговорил он, хмурясь.
— Вы же знаете, как часто она приезжает в Беллеццу, — сказал Лучано. — Она идет на огромный риск.
Родольфо вздохнул.
— Она такая, и всегда была такой, — Он сделал паузу. — Арианна очень похожа на нее, как ты знаешь. Импульсивная, уверенная в том, что всегда делает правильный выбор, и склонная идти навстречу опасности.
— Вы думаете, она и здесь будет подвергаться риску? — обеспокоился Лучано. Он не мог забыть, как они убегали от герцога в Реморе после смерти Фалко. Никколо не знал, когда они покинули город, и это приглашение на свадьбы было его первой с того времени попыткой наладить отношения с Беллеццой.
— Тебе известно, что я не разрешил бы ей это делать, — сказал Родольфо. — Но я всегда буду здесь, чтобы сопровождать ее. Однажды ей придется научиться самой принимать правильное решение. Я могу высказывать свое мнение и давать ей советы по поводу любых ситуаций, но только она должна выбирать, что правильно — ехать ей в Джилию или нет.
Лучано увидел, как в одном из зеркал появляется отчетливое объемное изображение герцогского дворца в Беллецце. Поворачивая внизу ручки и рычаги, Родольфо блуждал по комнатам palazzo, пока не нашел то, что искал.
«Бинго!» — подумал Лучано, когда зеркало показало Арианну, ее служанку Барбару и Сильвию, сидящих в кабинете Duchessa. Они все смотрели на что-то, чего нельзя было увидеть в зеркале, и выглядели обеспокоенными. Родольфо наклонился близко к поверхности стекла, а потом настроил другое зеркало так, чтобы увидеть дом Леоноры на Пьяцца Сан Сулиано. Внезапно в поле зрения появилось широкое лицо Вильяма Детриджа,
— Маэстро Родольфо! — Раздался его надтреснутый голос.— А я уж сам хотел тебе искати.
— Что это? — удивился Родольфо. — Я видел обеих Duchesse и они обе выглядели встревоженными. Что-то случилась?
Скай не верил собственному счастью, входя в bottega Джудитты. Он давно интересовался скульптурой, но не смел и думать о том, чтобы ее изучать, потому что это означало бы год учебы в художественной школе, чтобы приобрести основные знания, а за ним последовали бы по меньшей мере еще три года обучения для получения степени, но он думал, что Розалинд не сможет это потянуть. Всегда, когда они говорили об университете, она предполагала, что он будет три года изучать какой-нибудь предмет вроде английского языка.