Город драконов. Книга вторая
Шрифт:
– Детка, что за хрень здесь творится?
После чего я была сжата в объятиях до хруста костей, а затем ОрКолин уволок меня в спальню – и потому что всегда плевать хотел на приличия, и потому что явственно нервничал.
Все занавеси в номере он опустил сам, применив ту простейшую магию, которая была доступна оборотням, затем сорвал с шеи медальон, активировал изолятор, бросил на столик, подошел, присел перед откровенно рухнувшей на софу мной и, глядя мне в глаза своими чуть фосфоресцирующими в полумраке, произнес:
– Анабель,
Я знала. Империя вела многолетние войны с западными племенами, периодически восстанавливая свои оборонительные крепости и теряя их из-за очередного набега племен оборотней. А потом там появился бастард императора. В течение года он не просто подписал мирный договор с племенами, он уговорил их войти в состав империи, и теперь оборотни были полноправными гражданами. Именно полноправными. С правом на собственность, правом голосования, правом выбора, обучения и всего прочего.
– Мне есть за что быть благодарным ему, – продолжил ОрКолин, – действительно есть за что. Но…
Оборотень тяжело вздохнул, глядя на меня, и произнес:
– Но я был бы идиотом, не замечая очевидных вещей.
Я промолчала, напряженно слушая. ОрКолин поднялся, сел рядом, сгорбился, опираясь локтями о колени, и продолжил срывающимся голосом:
– Императору легче. Намного. Настолько, что мы все, знающие его много лет, удивляемся… да к дьяволу, мы потрясены, Анабель! Вильгельм сегодня с утра взялся за меч и пошел тренироваться с Арнелом. За меч, Анабель! Он по утрам вставал с трудом, мы его на каталке передвигали, а тут меч!
Оборотень выдохнул какое-то ругательство на своем языке и продолжил:
– И я, может, знаешь, как-то легче воспринял бы все это, но мы со Стентоном были что-то типа кровников, друзей по-вашему, он многое мне говорил. И о том, что Карио искал способы воздействия на оборотней в плане полного подчинения – я знаю.
Вздох и злое:
– О том, что Стентон ему отказал, знаю также, и я бы даже заподозрил герцога в убийстве, но уже на момент нашего сотрудничества с профессором он предупреждал, что время его ограничено и даже практически знал дату. И все же, Анабель, Карио нет четверо суток, всего четверо суток, и я вижу существенные отличия в состоянии императора, и не только у него.
Взгляд на меня и:
– Честно скажи, воздействие на оборотней в плане психики было возможно?
Я не видела смысла лгать и просто с горечью кивнула.
– Но Стентон это скрыл, так?
– Генерал ОрКолин, вы же знали профессора, естественно, скрыл, – тихо подтвердила я.
Оборотень уставился в пространство перед собой и несколько секунд молчал. Но он был оборотнем, предаваться страданиям и сожалениям смысла не видел, начал с главного:
– Что ты думаешь обо всем этом?
Глубоко вздохнув, честно призналась:
– У меня есть опасения, что герцог Карио – дракон. Причем не просто дракон, а крайне одаренный, возможно чистокровный Rufusdraco. Одно из свидетельств этого – сильная ментальная магия и чрезвычайная плодовитость.
– Вот последнее – точно про него, как с бабой ляжет, так и… – начал было генерал, глянул на меня и, смутившись, выдавил: – Мм-м, прости, девочка.
Никак не став это комментировать, я продолжила:
– В связи с этими подозрениями вызывает многочисленные вопросы гибель прежнего императора.
ОрКолин внимательно посмотрел на меня.
Я пояснила:
– Ржавые драконы обладают влиянием на металлы, они способны превратить железо в ржавчину одним прикосновением… в принципе отсюда и название.
Несколько секунд генерал продолжал смотреть на меня, затем очень тихо сказал:
– Я был против этой твоей ссылки в Вестернадан, но Стентон тогда сказал, что это единственное место, где ты сможешь выжить. Гадливое ощущение на душе при мысли, что он был прав.
– О, боюсь ваше гадливое ощущение вызвано более чем реальными причинами, – невесело усмехнулась я и добавила: – Выживание здесь является непростой задачей.
ОрКолин вопросительно выгнул бровь.
– Если начать подсчитывать количество попыток моего устранения – собьюсь со счета, – была вынуждена признать я.
Несколько секунд оборотень мрачно взирал на меня, затем прямо спросил:
– А каков в целом был план профессора?
Несколько запнувшись, я прикинула всю имеющуюся информацию и ответила слабым голосом:
– Похоже… выдать меня замуж.
Помолчав, ОрКолин глубокомысленно произнес:
– Чем больше сталкиваюсь с вашим обществом, тем больше понимаю, что по распространенному общественному мнению главная задача вашей девушки – выйти замуж.
– Примерно так, – вздохнула я.
ОрКолин мгновенно поинтересовался:
– А если нет?
– Через одиннадцать месяцев траур закончится, и я буду объявлена наследницей профессора Стентона, о чем узнает вся его семья и едва ли… воспримет это положительно. Если к тому моменту я не буду замужем, счет остатка моего жизненного времени пойдет даже не на дни, скорее на минуты.
– Твою… – начал было оборотень и не договорил.
Я сидела, уныло глядя на свои ладони и жизненные перспективы.
– Кандидаты уже есть? – поинтересовался ОрКолин.
– Увы, – призналась я.
Мы помолчали.
Оборотень вздохнул и выдал:
– Ладно, переходим от твоих унылых жизненных перспектив к унылым перспективам империи. Что будем делать?
– С моей жизнью? – с надеждой спросила я.
Мне ответили скептическим взглядом, с ходу давая понять, что имели они в виду мою жизнь, даже два раза имели в виду, и вообще на мне уже крест стоит, возведенный еще профессором Стентоном. В такой ситуации рассуждать о судьбах империи было даже обидно, но деваться некуда.