Город Драконов
Шрифт:
– Меня тревожит то, что новорожденному нужен дракон.
Он знал, как именно драконы изменили своих хранителей: дали каждому выпить несколько капель крови или съесть чешуйку. Но это – дела хранителей, и, возможно, он не имеет права открывать эту тайну. Тем не менее ему было проще говорить об этой загадке, чем размышлять о том, что может означать союз Совета с калсидийцами. Как низко пали торговцы Кассарика? Торговля с калсидийцами запрещена! Он знал об этом, когда вынужден был везти Ариха вверх по реке. Торговля кусками дракона еще страшнее: это – нарушение подписанного договора, преступление против основ местной жизни. Эта мысль указывает на такие изменения в обществе
На его вопрос попытался ответить Рэйн.
– Я и сам не все до конца понимаю, капитан. – Он вздохнул. – Мы с Малтой знаем, что изменились – и ее брат Сельден изменился – после контакта с драконицей Тинтальей. У нас было много лет для того, чтобы это обдумать и обсудить. Мы считаем, что людей изменяет именно пребывание рядом с драконами и драконьими вещами – такими, как артефакты из городов Старших. Даже дети в утробе изменяются, если их матери с этим сталкивались. Но в нашем случае Тинталья направляла наши изменения и их усиливала. И поэтому эти изменения не изуродовали и не убили нас, а дали нам изящество и красоту. И, возможно, увеличили продолжительность жизни, хотя в этом мы пока не можем быть уверены.
Он снова вздохнул, на этот раз тяжело.
– Мы считали, что это – благословение. До этого момента. Я предполагал, что наш ребенок унаследует те же полезные вещи, которые достались нам. Малту изменения тревожили сильнее, чем меня. Однако ее страхи оправдались. Наш ребенок родился измененным – и эти изменения не благие. Малта сказала, что поначалу он был сероватый и даже не кричал. Она говорит, что когда она принесла малыша на корабль, «Смоляной» ему помог. Мы ведь знаем, что материал живых кораблей делают из драконьего кокона, так что, возможно, «Смоляной» способен отладить некоторые из изменений нашего ребенка. Но Малта говорит, что, по словам корабля, он не может исправить все, что с нашим ребенком не так. Что только вмешательство дракона могло бы запустить его изменения по такому пути, который позволит ему дожить хотя бы до взросления и, возможно, преобразить его в Старшего.
Закончив объяснения, Рэйн молча посмотрел на Лефтрина.
Еще недавно он показался Лефтрину таким величественным и возвышенным – Старшим из былых времен, потомком богатой семьи торговцев, разодетым в дорогую одежду и ведущим себя, как подобает важной персоне. Теперь стало видно, как он ошеломлен бедой и насколько юн. И совершенно понятно, что он – человек.
На камбузе царила тишина. Чувство ожидания было нарушено, когда Рэйн высказал свою просьбу:
– Пожалуйста, вы не могли бы отвезти нас в Кельсингру и к драконам? Как можно скорее?
Решать предстояло ему. Он – капитан «Смоляного», и больше никто не может говорить кораблю, что делать. На борту демократии никогда не было. Но когда он поднял свои усталые глаза и обвел взглядом членов команды, набившихся на камбуз, их мысли читались совершенно ясно. Если он даст такую команду, Беллин моментально отдаст концы, и Скелли бросится ей помогать. Хеннесси наблюдал за ним и ждал его слов, предоставляя ему принять решение. Большой Эйдер стоял наготове в ожидании – как он всегда ожидал очередного приказа. Григсби, рыжий корабельный кот, сделал легкий прыжок, приземлился на крышку стола и, пройдя по нему, доверчиво ткнулся головой в сложенные на столе руки Старшего. Рэйн рассеянно погладил кота, и Григсби раскатисто мурлыкнул.
– Вы не хотите ничего говорить Совету? Ни о калсидийцах, ни о том, что пришлось сделать Малте?
– Не сомневаюсь, что они об этом достаточно быстро узнают – а может, уже знают. – Рэйн говорил мрачно. – Как только его найдут убитым, то сразу же доложат об этом Совету.
– За этим было бы интересно понаблюдать. Посмотреть, кто вздрогнет, кому известно больше, чем следовало бы.
– А еще это может оказаться опасным. – Звук, который издал Рэйн, не был коротким смешком, а говорил о нешуточной тревоге. – И меня это больше не интересует. Мне больше нет дела до их грязных интриг. Мне важен мой сын. И Малта.
На это Лефтрин решительно кивнул.
– Я вас понял. Но мы вернулись сюда сразу по нескольким причинам. Хранители и Элис хотели дать знать своим близким о том, что они живы. Я хотел доложить, что выполнил обязательства по контракту. Но главным делом было получение оплаты и загрузка на борт припасов. И это последнее нас все еще задерживает. Эти деньги нам необходимы. Сегодня лавочники предоставили мне кредит и прислали столько товара, сколько хватило бы моей команде. Но это – только капля в море из всего того, что нам требуется. Там, в верхнем течении реки, у нас, по сути, маленькая колония, у которой практически нет припасов, а зима уже почти наступила. Жизнь там суровая. Едим мы то, что удается добыть охотой, укрытия у нас такие, какие удалось устроить. Город мы пока не освоили, но если бы это и было не так, он негостеприимен. Если мы не добудем денег, если не задержимся достаточно долго, чтобы погрузить на корабль все, что нам необходимо, то есть вероятность, что кто-то зиму не переживет.
Рэйн пристально наблюдал за ним с серьезным выражением лица.
– Деньги – не проблема. Пусть они подавятся ценой крови. – Резким движением отмахнувшись от этой проблемы, он добавил: – Слово Хупрусов много значит. Я загружу на вашу баржу столько, сколько в нее влезет, и буду считать это скромной платой за то, о чем я прошу. Меня волнует только жизнь моего сына. Кажется, я понимаю, на что мы идем. Нас ждут суровые и опасные условия. Но если мы останемся здесь, мой сын умрет. – Он выразительно пожал плечами. – Так что мы отправимся с вами, если вы нас возьмете.
Все присутствующие затаили дыхание, ожидая слов капитана. Он подумал об Элис – о том, чего бы она от него ожидала и как бы среагировала, услышав этот рассказ. Надо, чтобы она им гордилась.
«У нас с этим ребенком общая кровь. Его мать уже отдала его мне. И я повезу его к драконам».
Его корабль редко говорил с ним настолько прямо. Он обвел взглядом остальных, гадая, услышали ли они «Смоляного» столь же ясно, однако они все наблюдали за ним. Как-то раз Элис спросила у него, обладают ли живые корабли такой же способностью очаровывать, как драконы. Тогда он ответил ей, что нет, но сейчас почувствовал неуверенность в том, так ли это. Однако всего на мгновение. Движущий им порыв ощущался настолько как собственный, что он произнес эти слова вслух.
– Родня – это родня. И кровь – не водица, даже если это вода реки Дождевых чащоб. Мы постараемся отплыть завтра днем. – Заметив, как глаза Рэйна вспыхнули от облегчения и радости, Лефтрин предостерег его: – Очень многое будет зависеть от того, сможешь ли ты договориться о снаряжении корабля. И нам придется брать то, что здесь найдется, или то, что смогут быстро доставить из Трехога, и этим удовольствоваться. – Он тряхнул головой, прекрасно зная, что есть такие вещи, которые быстро получить не удастся. – Проклятье! – сказал он скорее себе, чем Рэйну. – Я хотел попытаться закупить скот. Животных. Несколько овец, пару коз, кур.