Город, где умирают тени

Грин Саймон

Как и все морги, этот был небольшим — двадцать квадратных футов, не более, — но лед и пушистый иней, толстым слоем облепившие стены и потолок, делали его еще меньше. Отовсюду свисали сосульки, и едва заметная дымка изморози искрилась в воздухе. Тот, кто устанавливал режим заморозки, явно перестарался. Будь в морге еще чуть холоднее, тут бы появились белые медведи и начали бы заниматься… Какая, впрочем, разница. Рия поняла, что мысль сбилась с курса, и перестала об этом думать.

На металлическом столе, почтительно укрытое простыней, как с благодарностью отметила Рия, лежало одинокое тело. Она уже видела состояние других трупов и не спешила любоваться ранами новой жертвы. Звали несчастного Оливер Ландо. Он был писателем — автором детективных

сериалов шестидесятых годов. Его быстро взлетевшая звезда вскоре угасла, и к семидесятым уже никто не помнил его за исключением нескольких коллекционеров. В Шэдоуз-Фолл Лэндо приехал в 1987-м. И это было последнее известие о нем до сегодняшнего дня. Рия никогда не слыхала о писателе, пока не прочитала протокол Эриксона

Она подскочила от неожиданности, когда за спиной с лязгом отворилась дверь. Помешкав, Рия обернулась и увидела вошедшего доктора Миррена, с таким же лязгом дверь захлопнувшего, — он, однако, взглянул лишь на тело, лежащее на столе, а затем — на планшет в своей руке. Доктор Натаниэл Миррен был пухлым коротышкой чуть старше сорока со страдальческим лицом и редеющим волосяным покровом на голове. Он был резок, бесцеремонен, язвителен и отчаянно не терпел дураков. Его врачебный такт был почти болезненным. Но доктор был мастером по части диагноза и разрешения разных головоломок, и все на это делали скидки и прикусывали язык, когда приходилось просить его о помощи. Рия знала его давно. Не раз им приходилось скрещивать шпаги в Городском суде по вопросу финансирования городом различных его исследований. Каждый раз, когда ей необходимо было встретиться с Мирреном, Рия клялась себе, что не позволит ему взять себя за горло. И всякий раз ему это удавалось. Она едва не скрипнула зубами только от того, какон вошел в помещение: сделав вид, будто не замечает мэра. Она сверлила недобрым взглядом спину Миррена, пока тот гордо шествовал к столу, чтобы вперить взгляд в лежащее на нем тело, затем глубоко вздохнула и двинулась за доктором следом.

— Итак, доктор? На этот раз вскрытие обнаружило что-нибудь полезное?

— Не сказал бы, — буркнул Миррен. Уткнувшись в планшет, он нахмурился, фыркнул разок якобы от отвращения, а затем небрежно бросил планшет покойнику на грудь. Рия вздрогнула от такой бесцеремонности. Миррен стянул простыню, обнажив то, что осталось от головы жертвы, и Рии с трудом удалось удержать на лице спокойствие. Череп представлял собой месиво из дробленых костей и лоскутьев кожи, скрепленных вместе коркой запекшейся крови. Один висок был словно вбит внутрь, и черты лица стали неузнаваемы. Миррен ощупал голову со всех сторон удивительно нежными пальцами, а затем, вновь укрыв кровавое месиво простыней, подобрал свой планшет.

— Как и в случаях шести предыдущих жертв, смерть наступила в результате обширной и несовместимой с жизнью черепной травмы. Прямо какая-то бешеная атака! Исходя из результатов тщательного исследования аналогичных повреждений у предыдущих жертв, я определил, что увечья нанесены тяжелым тупым предметом, возможно металлическим, около дюйма толщиной. Я насчитал не менее семидесяти трех отдельных повреждений, причем нанесенных со стремительной частотой. Время наступления смерти я могу определить довольно точно. Часы покойного были разбиты предположительно в тот момент, когда он поднял руку, чтобы защитить голову: стрелки остановились в четыре часа десять минут. Это время соответствует и состоянию частично переваренной пищи в желудке жертвы. Вот к каким заключениям привело проведенное мной обследование. Все остальное будет уже из области предположений.

Он снова уронил планшет на грудь трупа и сердито посмотрел на Рию, словно бросая ей вызов оспорить только что сказанное. Рия в задумчивости сжала губы и заставила его прождать пару секунд, прежде чем заговорила.

— Семьдесят три удара в стремительном темпе. Бешеная атака. А может такое быть, что наш убийца… наделен нечеловеческими способностями?

Миррен фыркнул и нахмурился, будто

взвешивая вопрос, но Рия не сомневалась: ответ у него уже есть.

— Несомненно, такое нападение могло быть произведено не человеком, а паранормалом, но смею предположить, что оно могло быть и делом рук человеческих. Однако в последнем случае для нападения такого рода должен иметься достаточно серьезный мотив. Человек, ослепленный яростью или ужасом, может нанести колоссальные увечья.

— Что вы скажете об уликах? Удалось ли вам обнаружить что-либо, что помогло бы нам отыскать нападавшего?

Миррен на мгновение отвел взгляд, нахмурившись еще больше. Он терпеть не мог делать какие-либо предположения; ведь окажись они неподтвержденными в будущем, это могло выставить его в неприглядном свете.

— Судебная медицина — не мой профиль. Для этого вам нужен судебно-медицинский эксперт, а в Шэдоуз-Фолле такого нет. Я провел обследование тела настолько тщательно, насколько это возможно, учитывая мои ограниченные возможности по части здешнего оборудования, и ничего существенного не обнаружил. И именно этих результатов я и ожидал. Если хотите, чтобы я продолжил обследование, вы должны дать мне разрешение вести его моими собственными методами.

— Я не верю в колдовство, — решительно заявила Рия. — Мертвые должны покоиться с миром.

— Ваш предрассудок суть продукт невежества, — проскрипел Миррен, даже не пытаясь скрыть презрение в голосе. — Для подобной щепетильности времени уже не осталось. Все предыдущие жертвы были привезены мне на обследование слишком поздно, но с этой я мог бы еще поработать и кое-что выяснить. При условии, что вы не будете мне мешать.

— Вы связались с родственниками?

— Похоже, таковых у него не имеется. Слово за вами, госпожа мэр.

— Что конкретно вы хотите сделать?

— Сначала немного поработаю с магическим кристаллом — погляжу, что можно рассмотреть через кровь покойного. Затем призову назад его душу, свяжу ее клятвой правды и хорошенечко порасспрашиваю. Мы достаточно близко от Двери в Вечность, но я в состоянии чуть поубавить ее силу, пробиться сквозь покров и дать нам возможность мило поболтать с дорогим покойничком. Вы лучше поскорее решайте. Серебряная нить, связующая душу и тело, слабеет с каждой минутой. Скоро она порвется, и тогда даже у меня не получится вызвать душу обратно.

— Делайте, что задумали, — сказала Рия.

Миррену хватило здравого смысла коротко улыбнуться перед тем, как он повернулся и начал рыться в сумке с инструментами. Рия отвернулась и крепко прижала руки к груди. В этом проклятом морге у нее, похоже, отмерзли уже все кости.

Они ступали на опасную территорию, а Миррен не был таким уж искушенным в магии человеком, каким представлялся себе самому. Был бы в городе кто-то другой… Но в Шэдоуз-Фолле не было никого, кому она могла бы такое доверить, и это было ей хорошо известно. Тем не менее сейчас Рия была готова пойти на любой риск. Четверо мужчин и три женщины убиты, и шериф не в состоянии дать ей хотя бы одного подозреваемого. Так что у нее ничего иного не оставалось, как отбросить свои опасения и щепетильность и обратиться к Миррену в надежде на то, что его черная магия поможет там, где наука помочь бессильна. Должна же она была кому-то довериться.

Беда заключалась в том, что как к мэру все шли к ней за ответами. Но самой ей было не к кому обратиться. Семья так и не прониклась ее трудностями и ответственностью, Эриксон был вечно занят, Эш — мертв. Таким образом Рии, несмотря на все ее одиночество, приходилось быть той нерушимой скалой, за которой можно было укрыться всем и каждому. Крайне редко выпадали денечки, когда она не чувствовала себя скалой.

Рия коротко улыбнулась. Принимая решение участвовать в избирательной кампании, она знала, во что ввязывается. Только тот, кто предан идее до одержимости, в силах потянуть груз забот майората. Но если день за днем сталкиваться с непроизвольным и бессистемным помешательством Шэдоуз-Фолла, это не может не сказаться на вашей психике.