Город, где живёт магия. Трилогия
Шрифт:
Теперь сомнений почти не оставалось. Я положила амулет на тумбочку и наклонилась, приподнимая матрас. Когда там ничего не обнаружилось, я опустилась на колени и заглянула под кровать. Протянула руку, извлекая средних размеров картонную коробку. Прижала к ней амулет и сразу же убедилась в том, что красное свечение стало ярче.
Прижав к груди коробку, я вышла, плечом прикрыв дверь, и направилась в свою комнату. Амулет, выполнивший своё предназначение и отыскавший то, что оказалось связанным со мной, погас. К сожалению, использовать его повторно было нельзя.
Несколько минут спустя я продолжала сидеть на краю кровати, подогнув под себя ноги, и рассматривала разложенные передо мной предметы. Проволочное колечко, подаренное мне соседкой по комнате в том детском лагере, где я познакомилась с Тео. Браслет с рядом звенящих подвесок, который я носила в школе и считала потерянным. Одна из подвесок была выкрашена в цвета британского флага, что сейчас казалось особенно ироничным. Забытая мною в аудитории Университета Магии тетрадка с котёнком на обложке, частично исписанная моим старательным почерком первокурсницы.
Ещё там был пухлый конверт с фотографиями. По ним было несложно проследить все этапы моего взросления - от того самого летнего лагеря до поступления в университет и позже. Вот я с насупленным видом возвращаюсь из школы, через плечо перекинута ярко-бирюзовая сумка, непослушные каштановые волосы с большим трудом убраны в высокую причёску. На следующей фотографии я в белой майке, потёртых джинсах и оранжево-чёрных кедах стою недалеко от университета, беседуя с Инной Розенберг, как всегда безупречно выглядящей в приталенном чёрном платье, мы над чем-то смеёмся и понятия не имеем о том, что нас фотографируют. А с одной из фотографий на меня взглянул Дарий Княжевич - собранный и серьёзный, нахмуривший изогнутые брови, кажущийся таким знакомым, таким близким...
Я не знала, сколько времени просидела так, забыв и об обеде, и о времени. Пальцы коснулись колечка, которое сейчас налезло бы мне лишь на мизинец, скользнули по подвескам браслета и, вернувшись к снимкам, осторожно погладили лицо Дария на матовой фотобумаге. Память тут же услужливо напомнила мне о том, как я неловко прощалась с ним перед тем, как его отправили в инквизиторскую темницу, и тогда Княжевич сказал, что верит в меня. Это воспоминание словно согрело меня изнутри, точно заглянувший в комнату солнечный зайчик. Но мысли, крутившиеся в голове, оставались холодными и тяжёлыми, как камни.
Когда я услышала за спиной шаги Тео, то даже не обернулась. Я знала, что он увидел всё то, что ещё недавно находилось под его кроватью, и, несомненно, догадался о проведённом в его спальне обыске. Через несколько минут он сел на стул напротив меня и посмотрел так пристально, будто просил меня начать разговор.
– Что это значит?
– спросила я, кивая на лежащие передо мной вещи. В глубине души мне всё ещё очень хотелось, чтобы Тео сказал, что это недоразумение, подобрал какое-то логичное и простое объяснение, которое доказало бы мою неправоту. Но он молчал.
– Ты нанял кого-то следить за мной? С какой целью?
– Это не я, Ники, - проговорил Тео.
– От меня требовалось только взять у тебя одну вещь. Это кольцо.
Он протянул руку, чтобы взять колечко, сплетённое из разноцветных нитей проволоки. В его руках оно казалось совсем маленьким. На какой-то миг мне захотелось вернуться в то время, когда я носила его.
– Дальнейшим занимался мой отец. Я был слишком мал тогда, чтобы кого-то нанимать. Это была полностью его инициатива.
– Для чего ему это было нужно?
– Хотел выяснить, подходишь ли ты мне.
– И как, выяснил?
– стараясь, чтобы голос не дрогнул, произнесла я.
– Прости, но я сомневаюсь, что это единственная причина. Слишком уж много всяких совпадений.
– О чём ты?
– насторожившись, спросил Тео.
– Например, о моём сегодняшнем опоздании на самолёт. Мои часы шли правильно, но время... как будто ввело меня в заблуждение. Думаю, тебе вполне по силам устроить такое, и ты, кажется, ничуть не удивился тому, что я сейчас здесь, а не улетела.
– Ты меня подозреваешь?
– осведомился он.
– Да, - твёрдо ответила я.
– Подозреваю. И не только в этом.
– В чём же ещё? Расскажи. Очень любопытно, - хмыкнул он, вытягивая длинные ноги в синих джинсах и подавшись вперёд, чтобы заглянуть мне в глаза.
– Я доверяла тебе, - выдохнула я, заставив себя отвернуться от этого внимательного взгляда.
– И в детстве, и потом, с первого же разговора. Но больше не могу.
– И поэтому ты решила обыскать мою спальню?
– Как видишь, не зря, - махнув рукой на вещи и фотографии, ответила я.
– Так в чём ещё ты меня обвиняешь, Ники? Кроме своего опоздания на самолёт. Что, по-твоему, я с тобой сделал?
В его интонации прозвучал сарказм, и я вздрогнула так, словно меня ударили. Воспоминание о той ночи, когда мы столкнулись на лестнице, снова промелькнуло перед глазами, всё меньше походя на просто реалистичный сон. Казалось, на этот раз мне даже удалось припомнить, как я собиралась подобрать со ступенек свой халат.
– Между нами что-нибудь было?
– спросила я.
– Смотря, что ты под этим подразумеваешь, - отозвался Тео.
– Несколько дней назад, ночью, поднимаясь по лестнице, я столкнулась с тобой, - произнесла я, сжав в ладонях край лежащего на кровати пледа.
– Ты это помнишь? Это было?
– Тебе так важно это знать, Ники?
– вкрадчиво поинтересовался он.
– Почему? Перед кем ты собираешься оправдываться?
– Я всегда предпочитаю знать правду, - ответила я, вспоминая руну истины на амулете.
– Даже если правда тебе не понравится?
– уточнил он.
– В любом случае.
– Ты снилась мне, Ники, - вдруг проговорил Тео.
– Задолго до нашей первой встречи в детском лагере. Когда я тебя увидел, то сразу узнал в тебе девочку из моих снов.