Город гибели
Шрифт:
— Да ну? Тогда где моя доля?
— Потом, малыш, потом. После работы буду у тебя, договорились? Если ты предложишь мне принять душ, то я может быть пущу тебя потереть мне спинку, а?
Наступило долгое молчание, и Кельвин услышал скрип собственных зубов.
— Конечно, детка, — наконец сказал Макс. — Какой ты сегодня хочешь, черный или красный?
В этот момент Кельвин готов был прошибить дверь головой, но вместо этого он повернулся и бросился бежать. В голове его назревало извержение вулкана. Он промчался через весь зал, мимо стойки, мимо Майка, за дверь, к своей
«А я-то думал, что она меня любит! — бушевал он, с визгом тормозов выезжая со стоянки. — Подлая тварь! Она всю дорогу играла мной, держала за фраера!»
Стиснув рулевое колесо так, что суставы пальцев побелели, Кельвин втопил акселератор в пол.
К той минуте, как он заперся в своей квартире, включил приемник и рухнул на диван, вулкан уже взорвался, наполнив жилы кипящей лавой ненависти. «О, это сладкое слово — месть, — думал Кельвин. Боевой клич Сатаны теперь был клеймом выжжен в его душе. — Как же так произошло? — недоумевал он. — Отчего? Зачем? Почему я вечно оказываюсь ничтожным коротышкой?»
Он вдруг приподнял голову и поглядел на коробочку с гримом. Она опять была открыта, а серебряный скрюченный палец манил к себе.
— Ты приносишь мне несчастья! — заорал на нее Кельвин. Однако теперь он знал, что тут кроется нечто большее. Гораздо большее, чем просто плохая примета! Этот набор красок был странным, быть может, немного недобрым, но в них, в этих баночках, обитало могущество… возможно, и месть тоже.
«Нет! — сказал он себе. — Я больше никогда не воспользуюсь им. Куда у меня едет крыша, если я думаю, будто коробка с гримом даст мне желаемое? Или я становлюсь просто психом?» Он уставился на футляр расширившимися глазами.
Эта коробка была чем-то странным, жутким — товаром из волшебной лавки Люцифера. Но товар этот был вполне реален. Кельвин сознавал, что в заднем кармане брюк у него — свернутые в трубочку деньги, что рубашка его пробита пулями, а на теле ни царапины. «От черта ли этот ящик или от марсиан, — подумал он, — но он может дать мне то, чего я хочу».
Сунув руку в коробку, Кельвин наугад выбрал баночку. На ней стоял номер 13. С шумом втянув носом воздух, он, принюхавшись к крему, обнаружил, что тот пахнет грязным кирпичом, скользкими от дождя улицами, фонарями на китовом жиру… Он ткнул пальцем в густую красно-коричневую массу и на миг задержал на ней остановившийся взгляд. Запах этот не просто кружил голову, он еще и рождал… — бешенство!
Кельвин неторопливо размазал грим по щекам, втер его в лоб, в шею, в тело. В глазах его медленно разгоралась маниакальная решимость. Зачерпнув еще грима, он принялся втирать его в плечи, грудь, руки. Этот грим был жгучим, как безумная страсть, он рождал безумные фантазии и стремления.
Крышка коробки сама собою упала, и щелкнул вставший на место замок.
Кельвин с улыбкой поднялся и шагнул к буфету. Выдвинув ящик, он достал остро наточенный мясницкий нож. «Так, — с торжеством принятого решения подумал он. — Так, мисс Дэйни-Подстилка, никак, пришла пора и тебе получить по заслугам, а? Нельзя же допустить, чтоб дамочки вроде тебя шлялись по улицам, вихляя задницами, и, точно уличные торговки, старались всучить
И Кельвин заспешил прочь из квартиры, к машине — у него был вид человека, выполняющего чрезвычайно важную, не терпящую отлагательств миссию. Он должен был отомстить за поруганную Любовь.
Он ждал Дэйни в глубокой тени за «Клубом Зум». Девушка вышла в самом начале третьего. Она была одна, и Кельвин этому искренне порадовался, ведь с Максом он не ссорился. Его предала вот эта тварь — очень красивая девушка с длинными светлыми волосами, искрящимися голубыми глазами и чувственными пухлыми губками на прелестном овальном личике. Сегодня она надела чудо соблазна — зеленое платье с разрезами, выставлявшими напоказ шелковистые бедра.
«Наряд блудницы», — осуждающе подумал Кельвин, наблюдая, как Дэйни, крадучись, переходит через стоянку.
Кельвин выступил из темноты, держа нож за спиной, точно желая удивить девушку сверкающей и блестящей игрушкой.
— Дэйни? — улыбаясь, шепнул он. — Дэйни, любовь моя?
Она круто обернулась.
— Кто здесь?
Кельвин стоял между тьмой и красной круговертью неоновой вывески. В этих сполохах его глаза мерцали как кровавые лужицы.
— Это я, твой верный возлюбленный, Дэйни, — сказал он. — Твой возлюбленный пришел забрать тебя в Рай.
— Кельвин? — с изумлением прошептала она, делая шаг назад. — А что ты здесь делаешь? И почему… почему у тебя такое лицо?
— Я кое-что принес тебе, любовь моя, — негромко проговорил он. — Иди ко мне, я отдам тебе это. Ну же, миленькая, не робей.
— Что с тобой, Кельвин? Ты пугаешь меня.
— Пугаю? Да что ты? С чего бы это? Это же я, твой голубчик Кэл, пришел поцеловать тебя и пожелать доброй ночи. И принес такую забавную штучку. Красивую и блестящую. Иди посмотри.
Дэйни медлила, бросая взгляды на безлюдный бульвар.
— Ну же, — сказал Кельвин. — Никто не сделает тебе подарка приятней.
По лицу Дэйни пробежала смущенная, неуверенная улыбка.
— Что ты принес мне, Кельвин? А? Еще одно ожерелье? Давай поглядим!
— Я держу его за спиной. Иди сюда, любушка. Иди посмотри.
Любопытство и алчность возобладали над осторожностью, и Дэйни нехотя шагнула вперед. Глаза ее блестели, как у испуганной оленихи. Поравнявшись с Кельвином, она протянула руку.
— Надеюсь, что эта вещица будет такой же милой, как и то ожерелье, Кэл…
Кельвин крепко схватил девушку за запястье и рванул на себя. Когда голова Дэйни запрокинулась, он вспорол ножом подставленное ему беззащитное горло. Даже не пискнув, девушка покачнулась и начала падать, но ее тело не успело коснуться земли — Кельвин оттащил ее за здание клуба, чтобы приятно провести время.
Наслаждался он добрых полчаса и, закончив, посмотрел на остывающий труп и пожалел, что не прихватил карандаш и бумагу, оставить записку. Он знал, что в ней было бы: «Вам придется хорошенечко подумать, чтобы поймать меня. Стать хитрыми, как лисы. Из глубин Ада — Ваш Кел-Потрошитель».