Город греха

Эллрой Джеймс

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

РОСОМАХА

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Всего неделя прошла с того дня, как полицейские округа зарыли тело парня в землю, а Базз приходит на его могилу уже в четвертый раз. Место отвели на дешевом участке Восточного кладбища Лос-Анджелеса. Простой надгробный камень:

Дэниел Томас Апшо 1922-1950

Никакого — «Любимому… от любящих…».

Никакого — «Дорогому

сыну от скорбящих…».

Никакого креста на камне, нет даже обычного «Мир праху твоему». Ничего, что бы привлекло внимание прохожего, вроде «Убил полицейского» или «Без пяти минут начальник отдела прокуратуры». Из коротенькой заметки в газетах о внезапной смерти парня тоже ничего не узнаешь: то ли стул под ним подвернулся, то ли упал лицом на подставку для кухонных ножей.

Козел отпущения.

Базз наклонился и выдернул пробившийся сорняк, почувствовав, как надавила ему в бок рукоятка револьвера, из которого он убил Найлза. Он выпрямился и пнул надгробную плиту. Подумал, что совсем неплохо выглядела бы надпись: «Счастливчик», «Богач» или «Везет дуракам» с эпитафией последним дням жизни помощника шерифа Дэнни Апшо, какие с мельчайшими подробностями вырубаются на камне-небоскребе какого-нибудь черножопого сутенера, поклонника вуду. Неспроста помшерифа Дэнни Апшо очаровал его, натыкав магических булавок в подушечку-куклу по имени толстячок Микс Базз.

О трагедии рассказал позвонивший ему Мал. Дождь вымыл тело Найлза. Городские заподозрили и схватили Дэнни, учинили ему допрос с пристрастием и отпустили, приказав явиться на следующий день для проверки на детекторе лжи с уколом пентотала натрия. Когда парень не явился, «быки» вломились в его квартиру и нашли его мертвым на полу гостиной с перерезанным горлом, а в доме все было перевернуто вверх дном. Потрясенный Норт Лейман делал вскрытие. У него сама рука просилась написать 187 — убийство; но никак не выходило: отпечатки пальцев на ноже и угол рассечения говорили о том, что смерть «аутогенная». Дело закрыли. Рану док назвал «поразительной» — никаких признаков колебаний: Дэнни Апшо решил уйти из жизни враз и бесповоротно.

Управление шерифа мигом организовало место на кладбище. Хоронили вчетвером: Лейман, Мал, окружной коп Джек Шортелл и он. Расследование убийств гомосексуалистов сразу прикрыли. Шортелл взял отпуск и уехал в глушь Монтаны. Городская полиция сдала дело Найлза в архив: самоубийство Апшо сделало ненужным поиск виновных и отправку кого-то в газовую камеру. Отношения между полицией города и округом никогда добрыми не были, а он попытался спасти задницы обоих управлений, пошел по тонкому льду. Провалился. И ничем теперь ему не поможешь.

Счастливчик.

Больше всего в последнее время у Базза болела голова о том, как прикрыть кражу Одри. Пити Скурас выплатил Микки все, что слямзила его львица. Микки был великодушен и отпустил его после небольшой взбучки: Джонни Стомп заехал ему пару раз дубинкой по печени. После этого Пити подался в Фриско, хотя Микки под впечатлением его раскаяния решил оставить его у себя на службе. Бегство Пити сыграло ему на руку: экспансивный Микки взял и увеличил ему оклад, как главному телохранителю на переговорах между ним и Драгной, до тысячи. Сказал еще, что «мировой парень» — лейтенант Дадли Смит тоже будет присутствовать на переговорах в качестве телохранителя. В его карман прибавка, а Дэнни Апшо вместо него — в могилу.

Везет дуракам.

Для Мала это был тяжелый удар. Он два дня беспробудно пил, а протрезвев, перешел в решительное наступление на красных. Один из радикалов под нажимом признался Дадли Смиту, что Клэр де Хейвен разоблачила Теда Кругмана. Мал пришел в ярость, немного успокоившись, только когда на собрании следственной группы было заявлено, что теперь у них

достаточно информации, чтобы свалить УАЕС и без агентурных данных Апшо. Думали, когда выносить дело на рассмотрение суда. Решили, что если все пойдет как надо, большое жюри соберется через две недели. Мал пустился во все тяжкие, стараясь набрать побольше очков для своего суда. Он вывернул наизнанку весь дневник Натана Айслера, завербовав в доносчики четверых людей, участвовавших в создании профсоюза Клэр де Хейвен. Его конура в мотеле «Шангри Лодж» теперь походила на гостиную Лоу: диаграммы, планы, схемы перекрестных допросов — реквием по Дэнни Апшо, — из которого, однако, вытекало, что треп с комми обещает быть долгим. А что делать со всей этой болтовней большому жюри — ума не хватит: они не поймут, что эти жалкие, ничтожные болваны только то и умеют, что трепаться. Сделать что-нибудь еще у них кишка тонка.

Базз еще раз пнул могильный камень. Капитан Мал Консидайн просто убедил себя, что УАЕС — это бог знает какая страшная угроза внутренней безопасности Америки, что ему надо верить в это, и тогда он вернет своего сына и станет героем. Шансы на то, что голливудские комми своими сопливыми фильмами, митингами и прочими фокусами подорвут безопасность страны, можно предсказать с уверенностью: тридцать триллионов против одного — все равно, что опасаться скорой высадки марсиан. А всю эту муру затеяли только для отвода глаз. Просто студиям жалко денег, а Эллис Лоу хочет стать окружным прокурором и губернатором Калифорнии.

Казначей мафии.

Деловар.

После того звонка Мала он плюнул на работу. Эллис поручил ему проверить прошлое людей из дневника Айслера. Он позвонил в архив, записал основные данные — и дело с концом. Мал велел обзвонить всех уаесовских стукачей на востоке и снять сних показания. Базз обзвонил треть списка, задал половину из полагавшихся вопросов и сократил их ответы до двух страниц, чем порадовал свою секретаршу-машинистку. У него оставалась главная забота — отыскать доктора Сола Лезника, главного доносчика большого жюри. На остальное он просто махнул рукой и старался слинять куда подальше. А тянуло его только в одном направлении — к Дэнни Апшо.

Когда все немного улеглось, он поехал за 65 миль в Сан-Бернардино заглянуть в прошлое малыша Апшо, поговорил с его матерью — увядающей вдовушкой, живущей на социальное пособие. Она сказала, что не поехала на похороны сына, потому что он был груб с ней во время последних приездов и сердил ее тем, что много пьет. Базз разговорил ее, и она поведала, что мальчиком Дэнни был умным, но холодным, подрос — стал много читать, многим интересовался, но все держал при себе. Когда умер отец — совсем не горевал. Любил автомашины, конструкторы и научно-популярную литературу. За девочками не бегал, а комнату свою держал в идеальном порядке. Став полицейским, навещал мать только в день ее рождения и на Рождество — два раза в год, не чаще и не реже. В школе учился на твердое «хорошо», а в колледже — только на «отлично». На девчонок, ходивших за ним табуном, даже не смотрел и возился с машинами. У него был один-единственный друг, Тим Бергстром; сейчас он учитель физкультуры в школе в Сан-Берду.

Базз поехал в эту школу и поговорил с Бергстромом. Тот узнал о смерти друга из газет и за кружкой пива в соседнем со школой баре сказал, что Дэнни было уготовано умереть молодым и подающим надежды. Еще сказал, что Дэнни увлекался машинами, моторами и математикой, что угонял машины, потому что любил рисковать, что ему всегда хотелось проявить себя, но никогда не говорил об этом. Его всегда как-будто колотило изнутри, но отчего и почему — было не понять. Он безусловно был умен, но куда и на что направит свой ум, сказать было нельзя. Девочки его любили, потому что выглядел загадочным; и равнодушно относился к оказываемому ими вниманию. Умел здорово драться.