Город греха
Шрифт:
— Майк, а что насчет палок зутеров? Упоминания в делах о нападениях, сообщениях информаторов?
Брюнинг прищурился.
— Тоже ноль. К тому же этими штуками уже давно никто не пользуется. Я знаю, док Лейман считает, что раны на спине остались от палки зутера. Может, он ошибается? По-моему, это притянуто за уши.
«Шестерка» Дадли Смита свысока смотрит на Леймана, доктора медицины и доктора философии. Дэнни холодно говорит:
— Нет. Лейман — великолепный специалист, и он прав.
— Все равно это не дает реальной зацепки. Я думаю, убийца читал об этих палках или был свидетелем восстания зутеров и на этом зациклился. Он — псих, логику в его действиях искать не стоит.
Что-то настораживало в том, как рьяно Брюнинг отметает версию
— Думается, вы не правы. На мой взгляд, убийца умышленно использовал палку зутера. Инстинкт мне подсказывает, что он мстит за причиненное зло; и изощренные увечья, которые он нанес жертвам, — часть этой мести. А потому нужно, чтобы вы с Найлзом прочесали дела в участках в мексиканских районах, подняли рапорты о происшествиях 42-43-го годов — время восстания зутеров, Сонной Лагуны — словом, когда мексы не сходили со страниц уголовной хроники.
Брюнинг пристально смотрел на Дэнни, Найлз застонал и пробормотал: «Инстинкт мне подсказывает!» Дэнни сказал:
— Сержант, если у вас есть замечания, прошу высказывать их мне вслух.
Найлз ухмыльнулся:
— Ладно. Во-первых, мне не нравится Управление шерифа Лос-Анджелеса и их дружок Микки Жид. Кстати, у меня есть приятель в управлении округа, и он мне сказал, что ты вовсе не воплощение добродетели, какое из себя корчишь. Во-вторых, я провел кое-какое самостоятельное расследование и поговорил с двумя условно освобожденными из Квентина. Они сказали мне, что Марти Гойнз никаким гомиком не был, и я им верю. И в-третьих, ты меня лично обломал, скрыв, что был в доме на Тамаринд-стрит, и это мне не нравится.
«Только бы не Бордони. Только бы не Бордони. Только бы не эта сука Бордони». Дэнни спокойно сказал:
— Мне безразлично, что тебе нравится и что ты думаешь. А кто те двое условно освобожденных1?
Два тяжелых взгляда — глаза в глаза. Найлз посмотрел в свой блокнот:
— Пол Артур Кониг и Лестер Джордж Мазманиан. И в-четвертых, ты мне не нравишься.
Карты раскрыты. Глядя в глаза Найлза, Дэнни обратился к сержанту управления шерифа Шортеллу:
— Джек, на доске объявлений плакат, пачкающий наше управление. Уберите его.
Восхищенный голос Шортелла:
— С удовольствием, капитан.
Тед Кругман.
Тед Кругман.
Теодор Майкл Кругман. Тедди Кругман, красный комми, радикал, подрывной элемент, рабочий сцены.
Дружит с Джуки Розенцвейгом из движения «Молодые артисты против фашизма» и Биллом Уил-хайтом, руководителем бруклинской ячейки КП; бывший возлюбленный (ок. 1943 года) Донны Патриции Кэнтрелл, радикальной активистки из Колумбийского университета. Покончила с собой в 47-м, бросившись в реку с моста Вашингтона, когда узнала, что ее отец-социалист предпринял попытку самоубийства после вызова в Комиссию Конгресса по расследованию антиамериканской деятельности.
Сам мистер Кэнтрелл стал слабоумным, приняв коктейль из чистящих средств.
Бывший член АФТ-КПП [41] 5а, член первичной организации КП Северного побережья Лонг-Айленда, Комитета в защиту рабочих Германии, «Обеспокоенные американцы против нетерпимости», «Друзья бригады им. Авраама Линкольна» и Лиги за справедливость в отношении Поля Робсона. Ребенком ездил в летние лагеря социалистов, исключен из городского колледжа Нью-Йорка, из-за политических убеждений в армию не призывался, с удовольствием трудился в театре рабочим сцены, куда его влекли политически просвещенные люди и красивые девочки. Работал на многих бродвейских шоу, участвовал в съемках фильмов категории «В» на Манхэттене. Любил ходить на митинги и демонстрации, подписывать петиции и рассуждать о коммунизме. Активно участвовал в левом движении в Нью-Йорке до 48-го года, с тех пор сведений о нем не имеется.
41
Американская федерация труда — Конгресс
Фотографии.
Донна Патриция Кэнтрелл — миловидная, но строгая, смягченная копия папы, обожравшегося «Аякса». Джуки Розенцвейг — высокий жирный парень с глазами навыкате за толстыми стеклами очков. Билл Уилхайт — типичный представитель среднего класса. Круг знакомых ему людей, тайно снятых фэбээровцами на пленку. Люди, несущие транспаранты. На обороте фотографий — имена, даты и факты, раскрывающие суть событий.
Запарковавшись на Гоуэр-стрит к северу от Сансет, Дэнни пробежал свой сценарий и перебрал фотографии. Надо хорошо запомнить лица тех, с кем ему придется вести игру: руководителя пикета тимстеров, к которому ему нужно было подойти; громил, в паре с которыми он должен идти в пикете и затеять спор; здоровяка из полицейской академии, с которым предстояло подраться, наконец — если замысел Консидайна осуществится полностью, — Нормана Костенца, руководителя пикетчиков УАЕС, который должен будет познакомить его с Клэр де Хейвен. Сделав несколько глубоких вздохов, он запер в бардачке пушку, жетон, наручники и удостоверение Дэниела Томаса Апшо, засунул в кармашек бумажника копию водительских прав Теодора Майкла Кругмана. Апшо превратился в Кругмана, и Дэнни зашагал к месту действия.
Там — столпотворение. Две извивающиеся змеи человеческих фигур двигаются параллельно, но в противоположных направлениях: уаесовцы, тимстеры, плакаты на палках, выкрики и свист. Линии пикетчиков тянутся на четверть мили вдоль длинного ряда студий и заваленной мусором канавы. Разделяет их расстояние в три фута шириной. На другой стороне Гоуэр-стрит возле своих машин стоят репортеры; работают передвижные буфеты с кофе и пончиками. Пожилые копы жуют пончики и наблюдают за газетчиками — те играют в кости на куске картона, пристроенном на капоте полицейской машины. На всю улицу, пытаясь переорать друг друга, вопят мегафоны, методично повторяющие каждый свое: «КРАСНЫХ-ВОН!» и «ДОСТОЙНУЮ ЗАРПЛАТУ!»
Дэнни отыскал руководителя пикета тимстеров — он полностью соответствовал своему фото. Тот незаметно подмигнул ему и сунул в руки толстую палку с наклеенной на фанеру картонкой с надписью «УАЕС — УКРЫВШИЕСЯ ОТ РАЗОБЛАЧЕНИЯ ВРАГИ АМЕРИКИ». Прошел канитель инструкции по соблюдению закона и расписался в табеле. Дэнни заметил, что за этим наблюдает человек, работающий раздатчиком в передвижном буфете тимстеров, — очевидно, подсадная утка УАЕС, о чем имелось предупреждение в информационном пакете Консидайна.
Крики становятся все громче. Распорядитель ставит Дэнни в цепь с его компаньонами, Алом и Джерри, правдоподобно выглядевшими в грязной и поношенной рабочей одежде. Рукопожатие трех крепких парней, которые не станут валять дурака в серьезном деле, — все точно по сценарию. И вот он, теперь Тед Кругман, играет свою голливудскую драму в окружении статистов. Группа хороших людей и группа негодяев, движущихся встречным курсом. Он идет в ряду с Алом и Джерри — три профи, знающих свое дело. Навстречу несут плакаты: «ТРЕБУЕМ СПРАВЕДЛИВОГО РАСПРЕДЕЛЕННИЯ ДОХОДОВ!», «ПОЛОЖИТЬ КОНЕЦ САМОУПРАВСТВУ СТУДИЙ!», «ДАЕШЬ ДОСТОЙНУЮ ЗАРПЛАТУ!». Тимстеры бьют локтями в ребра уаесовцев, те морщатся, но сдачи не дают, продолжают маршировать и выкрикивать свои лозунги. Это — мысленное кино, только со звуком. Воображение Дэнни сразу рисует вертолеты, электрические мясорубки, циркулярные пилы, моторы, без остановки изрыгающие шум, не дающие возможности подумать или сосредоточиться на определенном образе. Сейчас они с Джерри начнут диалог, точно воспроизводя первые реплики сценария Консидайна.