Город и город
Шрифт:
Я ткнул в бумаги, лежавшие у меня на столе, — они и поведали мне об этом.
— Мусор валяется по всему тому массиву, — сказала она. — По всему Бещелю хватает мусора, он мог подобрать его где угодно. «Он»… Может, и они.
— Подобрали, запихали и бросили, а с мусором — и фургон.
Корви сидела в очень напряжённой позе, ожидая что-то от меня услышать. Всё, что сотворил тот хлам, так это поелозил по мёртвой женщине и покрыл её ржавчиной, словно она тоже была старым железом.
Глава 4
Обе
«Ничуть не похожа на Фулану, босс». Корви показала мне файл jpeg, для которого Розин с удовольствием позировала. Нам не удалось ни установить источник этой ложной информации, доставленной с такой убедительностью, ни понять, почему кто-то мог принять одну женщину за другую. Поступили и иные сведения, я отрядил людей для их проверки. На своём рабочем телефоне я обнаружил несколько новых сообщений вкупе с пустышками.
Шёл дождь. Распечатка Фуланы на киоске у моей входной двери размякла и пошла полосами. Кто-то приладил глянцевую листовку о концерте балканского техно, та закрыла верхнюю часть её лица. Клубная ночь вырастала над её подбородком и губами. Я отцепил этот новый плакат. Не выбросил — лишь передвинул его так, что Фулана снова стала видна, её закрытые глаза оказались рядом с ним. Диск-жокей Радич и «Команда Тигра». Хард-бит. Других фотографий Фуланы я не видел, хотя Корви заверяла меня, что их развесили в разных частях города.
Разумеется, следы Хуруща обнаружились по всему фургону, но на Фулане, если не считать нескольких волосков, никаких его частиц больше не было. И то сказать: как будто эти избавляющиеся от игромании типы стали бы лгать. Мы попытались узнать у него имена всех, кому он когда-нибудь одалживал фургон. Нескольких человек он упомянул, но настаивал, что машину угнал незнакомец. В первый понедельник после того, как мы нашли тело, мне позвонили.
— Борлу, — снова назвался я после долгой паузы, и моё имя вернулось ко мне, повторенное.
— Инспектор Борлу.
— Чем могу помочь?
— Не знаю. Несколько дней назад я надеялся, что вы сможете мне помочь. Пытался вам дозвониться. Скорее, это я могу вам помочь.
Звонивший говорил с иностранным акцентом.
— Что? Простите, вынужден просить вас говорить громче — линия очень плохая.
Слышны были статические помехи, и голос абонента звучал так, словно был записан на старинном аппарате. Я не мог сказать, была ли это задержка на линии или ему самому всякий раз требовалось так много времени, чтобы ответить. Он говорил на хорошем, но странном бещельском, напичканном архаизмами.
— Кто вы? — спросил я. — Чего вы хотите?
— У меня для вас есть информация.
— Вы говорили по нашей линии оповещения?
— Я не могу. Такая точка.
Он звонил из-за границы. Отчётливо проявляла себя обратная связь устаревших бещельских АТС.
— Откуда у вас мой номер?
— Борлу, заткнитесь.
Я опять пожалел, что у меня нет АОНа, и выпрямился в кресле.
— Из Гугла. Ваше имя указано в документах. Вы возглавляете расследование по той девушке. Миновать секретарей совсем не трудно. Вы хотите, чтобы я вам помог, или нет?
Я на всякий случай огляделся, но со мной никого не было.
— Откуда вы звоните?
Я раздвинул шторы на окне, словно мог увидеть кого-то, кто наблюдал за мной с улицы. Конечно, я никого не увидел.
— Да бросьте, Борлу. Вы и сами знаете, откуда я звоню.
Я делал записи. Я знал, что это за акцент. Он звонил из Уль-Комы.
— Вы знаете, откуда я звоню, а поэтому, пожалуйста, не трудитесь спрашивать, как меня зовут.
— Разговаривая со мной, вы не совершаете ничего противозаконного.
— Вы не знаете, что я собираюсь вам рассказать. Вы не знаете, что я собираюсь вам рассказать.Это… — Он прервался, и я слышал, как он бормотал что-то, прикрыв рукой трубку. — Слушайте, Борлу, я не знаю, как вы смотрите на подобные вещи, но я считаю, что это безумная наглость — то, что я говорю с вами из другой страны.
— Я далёк от политики. Послушайте, если вы предпочитаете… — Последнюю фразу я начал на иллитанском, на языке Уль-Комы.
— Превосходно, — перебил он меня на своём старомодном бещельском с иллитанским акцентом. — Так или иначе, а чёртов язык один и тот же.
Я записал эти его слова.
— А теперь заткнитесь. Хотите услышать мою информацию?
— Конечно.
Я старался придумать способ отследить этот звонок. На моей линии не было нужного оборудования, и могло потребоваться несколько часов, чтобы пройти в обратном направлении, через БещТел, даже если бы я смог связаться с ними, пока он со мной говорит.
— Та женщина, которую вы… Она умерла. Верно? Мертва. Я её знал.
— Мне очень жаль… — Я сказал это только после того, как он долгие секунды ничего не говорил.
— Я знал её… Давно с ней познакомился. Хочу помочь вам, Борлу, но не потому, что вы коп. Святой Свет! Я не признаю ваших полномочий. Но если Марью… если её убили, то кое-кому, о ком я забочусь, может грозить опасность. В том числе и тому, о ком я забочусь больше всего, то есть мне самому. И она заслуживает… Итак — вот всё, что я знаю. Её звали Марьей. Она проходила под этим именем. Я познакомился с ней здесь. Здесь — в Уль-Коме. Я говорю вам, что могу, но много я никогда и не знал. Не моё это дело. Она была иностранкой. Я знал её из-за политики. Она была серьёзной — преданной, понимаете? Только не тому о чём я сначала подумал. Много знала, не тратила времени даром.