Город иллюзий (сборник)
Шрифт:
— Лорд Абандибот говорит, что готов принять нас в любое время. Он в Восточном Дворце, — объявил Орри, и они покинули столовую. По пути мальчик швырнул полоску денег кланявшемуся официанту, увидевшему, что гости уходят.
Весенние грозовые тучи скрыли звезды и луну, но улицы были залиты светом. Фальк шел с тяжелым сердцем. Несмотря на все свои страхи, он страстно желал увидеть город, «элонае», Людскую Обитель; но тот лишь тревожил и выматывал его. И не толпы людей беспокоили его, хотя он никогда на своей памяти не видел больше десятка домов и сотни людей зараз; не реалии города выбивали его из колеи, а нереальность. Это место отнюдь не было Людской Обителью. В Эс Тохе не ощущалось дыхания истории, преемственности поколений, хотя отсюда уже в течение тысячелетия правили
Эс Тох был замкнутым на себя, самодостаточным городом без истории. Все его великолепие, мелькание огней, машин и лиц, мельтешение чужаков, роскошь улиц и зданий — все располагалось над глубокой трещиной в земле, над пустотой. Это была Обитель Лжи. И тем не менее город был великолепен. Он напоминал гигантский бриллиант, упавший с неба на дикие просторы Земли: гордый, чуждый и вечный.
Слайдер перенес их через изящную арку моста без перил к ярко освещенной башне. Далеко внизу во тьме бежала невидимая река. Горы скрылись за грозовыми облаками и в сиянии города. Слуги, встречавшие у входа в башню, провели Фалька и Орри к лифту, а затем и в комнату, стены которой, как всегда полупрозрачные и глухие, были словно сделаны из голубоватого искрящегося тумана. Гостей попросили присесть и поднесли высокие серебряные кубки. Фальк осторожно отхлебнул и с удивлением узнал тот самый пахнущий можжевельником напиток, что ему некогда предложили во Владении Канзас. Он знал, насколько тот крепок, и не выпил больше ни капли. Орри же с наслаждением осушил свой кубок.
Вошел Абандибот — высокий, в белой мантии. С похожим на маску лицом, он едва заметным жестом отпустил слуг и встал на некотором отдалении от Фалька и Орри. Слуги оставили третий кубок на маленьком столике. Абандибот поднял его, как бы салютуя, выпил до дна и затем произнес хриплым шипящим шепотом:
— Вы не осушили свой кубок, лорд Рамаррен. Есть одна старая-престарая земная поговорка: «Истина в вине».
Он улыбнулся и тут же снова стал серьезным.
— Но, вероятно, вас мучает жажда, которая утоляется не вином, а истиной.
— Я хочу задать вам один вопрос.
— Всего один?
Насмешливая нотка, сквозившая в этих словах, показалась Фальку настолько отчетливой, что он даже взглянул на Орри, надеясь, что и тот тоже уловил ее, но мальчик, опустив серовато-золотистые глаза, посасывал очередную трубочку парифы и явно ничего не заметил.
— Я бы предпочел переговорить с вами наедине, — решительно сказал Фальк.
Услышав эти слова, Орри удивленно поднял глаза.
— Разумеется, я готов, — кивнул Синг. — Однако мой ответ не изменится, если Хар Орри уйдет отсюда. Нет ничего, что мы предпочли бы поведать вам, утаив при этом от него; равно как нет ничего, что мы предпочли бы поведать ему, утаив от вас. Но если вам угодно, чтобы он вышел, пусть будет по-вашему.
— Подожди меня в холле, Орри, — сказал Фальк.
Мальчик кивнул и покорно вышел из комнаты.
Когда вертикальные створки двери закрылись за ним, Фальк произнес, вернее, прошептал, потому что все здесь не столько говорили, сколько шептали:
— Я хотел бы повторить свой прежний вопрос. Я не уверен, что правильно вас понял. Вы в состоянии восстановить мою прежнюю память только за счет моей нынешней личности, не так ли?
— Почему вы спрашиваете меня, правда ли это? Поверите ли вы моему ответу?
— А почему я не должен верить ему? — поинтересовался Фальк, но у него вдруг засосало под ложечкой — он почувствовал, что Синг играет с ним как кошка с мышкой.
— Разве мы не Лжецы? Вы не обязаны верить всему, что мы говорим. Разве не этому учили вас в Доме Зоува? Мы же знаем, что вы о нас думаете.
— Ответьте на мой вопрос, — попросил Фальк, сознавая всю тщетность своего упорства.
— Я скажу вам лишь то, что уже говорил раньше, только немного подробнее, хотя Кен Кениек лучше меня разбирается во всем этом. Никто из нас не знает человеческий мозг лучше, чем он. Хотите, я позову его? Не сомневаюсь, что он не будет возражать против присутствия своей проекции здесь, среди нас. Нет? В общем, это неважно. Грубо говоря, ответ на вопрос таков: содержимое вашего мозга стерто. Выскабливание мозга — это некая операция, разумеется не хирургическая, а параментальная, которая производится с помощью психоэлектрического оборудования. Ее последствия куда серьезнее, чем обычное гипнотическое блокирование. Восстановление стертой памяти возможно, но это более сложный процесс, чем, соответственно, снятие гипнотической блокировки. То, что вас волнует в данный момент, — это вторичная, добавочная, неполная память — структура личности, которую вы сейчас считаете собственным «Я». Но это, конечно же, не так. Если взглянуть на дело беспристрастно, то ваше вторичное «Я» — просто рудимент, эмоционально чахлый и интеллектуально неполноценный по сравнению с истинной личностью, которая упрятана в потаенных глубинах вашей психики.
Поскольку было бы наивно ожидать от вас беспристрастного взгляда на данную проблему, мог возникнуть соблазн обмануть вас: уверить в том, что восстановление личности Рамаррена не помешает продолжению существования личности Фалька; соблазн солгать, чтобы рассеять все ваши страхи и сомнения и тем самым сделать ваш выбор не столь мучительным. Но лучше вам знать правду, иначе ни вы, ни мы не придем к истине. А истина заключена в следующем: когда мы восстановим синаптические способности вашего мозга в их первоначальном состоянии, если вы позволите мне столь упрощенно описать немыслимо сложную и опасную операцию, которую готов провести с помощью своих психокомпьютеров Кен Кениек, то такое восстановление повлечет за собой тотальную блокировку вторичной синаптической плоскости. Эта вторичная сущность будет безвозвратно подавлена, то есть, в свою очередь, стерта.
— Итак, чтобы оживить Рамаррена, вы должны убить Фалька?
— Мы никого не убиваем, — раздался в ответ хриплый шепот Синга. Затем он повторил те же слова мысленно с ослепляющей интенсивностью: — Мы никого не убиваем!
Последовала недолгая пауза, после чего Абандибот прошептал:
— Чтобы добиться великого, следует отказаться от малого. Так было всегда.
— Чтобы жить, нужно смириться со смертью, — сказал Фальк и увидел, как лицо-маска поморщилось. — Хорошо. Я согласен: убивайте. Хотя мое согласие не играет особой роли, не так ли? И все же вы хотите получить его.
— Мы не убьем вас. — Шепот стал громче. — Мы никого не убиваем. Мы не забираем ничьей жизни. Мы собираемся восстановить вашу истинную память и сущность. Только вам придется кое о чем забыть — такова цена. Здесь не может быть ни выбора, ни сомнений. Чтобы стать Рамарреном, необходимо забыть Фалька.
— Дайте мне еще один день, — произнес Фальк и встал, тем самым давая понять, что разговор закончен.
Он проиграл; он был беспомощен. И все же он заставил эту маску поморщиться, в какой-то миг он задел ложь за самое больное место. И в это мгновение он чувствовал, что истина совсем близко, но у него не хватило сил или умения, чтобы дотянуться до нее.
Фальк покинул башню вместе с Орри и, когда они оказались на улице, предложил:
— Давай немного пройдемся. Я хотел бы поговорить с тобой за пределами этих стен.
Они пересекли ярко освещенную улицу и вышли на край обрыва. Овеваемые холодным ночным ветром, мужчина и мальчик стояли там плечом к плечу. Огни моста отбрасывали на них свет, который рассеивался в черной бездне, обрывавшейся вниз прямо с обочины улицы.
— Когда я был Рамарреном, — медленно произнес Фальк, — имел ли я право попросить тебя оказать мне услугу?