Город Кондора
Шрифт:
– Ага, – многозначительно ответил Командор, не пытаясь разобраться, что такое шиньон и как его облить вином так, чтобы заслужить отрезание пальцев.
Серинити поправила очки, помахала рукой и пошла к соседке. Она держала одну руку приподнятой, словно в ней находился бокал, а второй помахивала, напевая танцевальную мелодию, джазовый ремейк которой часто играл внизу в «Кофиджазе». Она выглядела такой расслабленной, что Командор счёл уместным обратиться с вопросом:
– Серинити! – Она повернулась на ступеньках. – Скажите, вы же больше не работаете на «Группу», верно?
Она снова опустила очки и вопросительно посмотрела
– Скажите, как это – быть вне «Группы»? Как живётся без неё? Мне кажется, что здесь просто нечем заниматься.
– Кто сказал, что нечем заниматься? Я, например, очень даже занята! – Она потрясла той рукой, в которой находился невидимый бокал, и Кир представил, как из него выплёскивается невидимое вино. Кстати, почему она всё время держит бокал, даже если его нет?
Командор пытался не думать о жизни вне «Группы». Ему хватило тех лет, которые он провёл вне системы в детстве. Может, из-за этого он и не понимал опасений перед перерывом, которые были у Ли, Кирка и, кажется, даже у Мио. Но их страх остановиться походил на страх смерти. Кир просто хотел работать, а не набивать характеристики. Может, именно в этом причина?
– Ты, что, решил уволиться? – Серинити покачала головой. – Не спеши, мальчик. Вот когда подрастёшь, наживёшь седин, которые не скроют даже омолаживающие импланты, и почувствуешь, что пришло время уступить место другим, – вот тогда уйдёшь в отпуск. Правда, такие, как ты, не уходят в отпуск – вы сразу умираете.
– С чего вы взяли? – Командор выставил упрямый подбородок вперёд.
– Да не умеете вы жить! – воскликнула Серинити, всплёскивая руками. – Вам, мужикам и бабам, которые помешаны на службе, нужно лишь показать цель и сказать: паши отсюда и до гроба. А стоит успешному командиру сойти с боевого патрулирования, сразу начинает ныть и плакать, что не оценили. А потом он собирает шмотки и ползёт в крематорий или на переработку, лишь бы «до конца послужить человечеству».
Серинити не кричала. Она продолжала говорить, скрывая глаза за тёмными очками и захлёбываясь словами:
– Вы служите высшей цели, которую вам предложили и которую вы не можете оспорить. Вы этого просто не умеете. Для вас слово «остановка» или даже «отпуск» равносильно «смерти». Даже хуже – это долгая и мучительная смерть от безделья и ощущения ненужности. От ощущения, которое вы сами себе придумываете. Хотя там, на своей службе, вы такие же трупы: делаете одно и то же изо дня в день. До тех пор, пока не упадёте без сил рядом со станком или прямо посреди столовой, где подавали ваш любимый жареный картофель, будь он проклят!
Женщина шумно дышала, и у неё тряслись руки. Командор же стоял, как обесточенный робот, не в силах понять, что делать дальше. Такого Кир не ожидал – и чувствовал себя неловко, словно случайно заглянул в чужую спальню после болезненного разрыва. Хотелось подобрать какой-то правильный ответ, как всегда удавалось в работе. Но сейчас слова словно испарились, оставив лишь желание обнять пожилую женщину. Могла бы помочь Марта. Она бы проверила миллионы таких ситуаций у других людей, вывела бы несколько эффективных шаблонов поведения и предложила бы один из них Киру. Но он не был уверен, что объятия с малознакомым человеком подойдут.
– Простите, – тихо сказал Командор и склонил голову. – Не подумал, что задену вас.
Серинити подняла руку ладонью вперёд, типа, успокойся. Сжав губы, повернула голову в сторону лестницы,
– Ты не виноват. Виновник давно своё отслужил и грехи замолил. Прости старуху. – Она надела очки и пошла дальше по лестнице, но остановилась. – Пауза – это хорошо, когда уходишь вовремя. Когда знаешь, зачем тебе нужны силы. Когда есть смысл. Если нет смысла, то ни работа, ни отдых радости не принесут. А какой смысл просто так набивать показатели статистики, которые никому не нужны и ничего не меняют. Сказать, у кого больше приседаний за жизнь? Или сколько патронов отстрелял?
И зашаркала дальше. Интуиция, которая пыталась иногда заменить Командору Марту, подсказывала, что сегодня Серинити Касаандра вместе с соседкой Ляо будут пить, танцевать и петь песни. А он будет слушать их нестройные вопли.
Наконец Командор провёл переданной картой по замку, тот щёлкнул и открылся. Кир вошёл внутрь, заперся и прислонился спиной к двери. Холод металла проникал даже сквозь куртку. Почему-то этот холод успокаивал. Может, из-за древней присказки «мой дом – моя крепость». Или потому, что Кир наконец донёс предохранители.
Он быстро скинул куртку, ботинки, подошёл к запертой комнате. Коснулся древних панелей электронного замка без выхода в сеть, набирая пароль. На лицо сама собой выползла улыбка. Вот была бы засада, если бы привязал вход в комнату к Марте. Даже если бы вся вода вытекла из регенеративных баков, не удалось бы ничего сделать. Разве что выломать всё нафиг да слушать, как под входной дверью воет Касаандра, которую Кир затопил бы.
Сейчас же Командор просто ввёл код, затем второй и проскользнул в комнату. Зеленоватое свечение встретило его с распростёртыми объятиями. Приборная панель мирно мигала разными огоньками. Ничего не пищало, не дымилось и не взрывалось. Кир сразу подошёл ближе к бакам, чтобы в них заглянуть. Мама, как обычно, плавала вертикально. Трубки мягко обхватывали её, питая тело и не давая мозгу прийти в сознание. Вероника сегодня повернулась на бочок и немного подтянула коленки к себе. «Стремится в позу эмбриона», – мелькнуло в голове, и сердце Кира сжалось. Она совсем ещё маленькая, не успела ничего и никому сделать, но попала под перекрёстный огонь. Она просто хотела к маме, а мама бежала к ней в надежде укрыть от выстрелов.
Глаза заволокло дымкой. Командор протёр глаза, но дымка не исчезла. Только спустя секунду нос почуял, что у дымки привкус гари. Командор напрягся и, как на боевое дежурство, бросился к блоку управления. Из него тонкой струйкой вытекал дым.
Не отключая электричество, Кир вытащил нужный блок, бросил на пол, зажал его коленями и голой рукой выдернул из паза горячий, как отстрелявшийся ствол, элемент. Потом вытащил коробку из кармана, разорвал плёнку зубами, высыпал содержимое на пол. Схватив первый попавшийся предохранитель, Кир воткнул его в пустой паз и зажал.
По руке прошла волна, и Командора отбросило на метр назад. Он ударился головой о стену, а спустя секунду заныла рука. Он подтянул её к лицу и увидел несколько чёрных «молний», которые испещрили ладонь. Сердце билось в истерике, а рана на левом плече, которую давно не держал медицинский бот, разошлась. Майка намокла, в воздухе запахло кровью. По комнате плыл дымок, и Командору казалось, что он слышит выстрелы. Баки мигали зелёным светом.
«Не больше двух минут отключения», – всплыло напоминание из прошлого.