Город любви
Шрифт:
Но Греция Адель не слишком впечатлила. И Адель Грецию – тоже. Местные жители с первого взгляда узнавали в ней американку и издевательски посмеивались, самым беспардонным образом обсчитывая ее на рынке и ожидая огромных чаевых в кафе. Древнее Эгейское море, когда-то качавшее на волнах корабли античных героев, золотые пляжи, по которым ступали спустившиеся с Олимпа боги, витающий повсюду дух истории – все это оказалось не более чем картинками из дамских романов.
Но именно на родосском пляже, лежа на покрытом полотенцем шезлонге под тенью огромного зонта, потягивая через трубочку манговый сок, Адель Пристли определилась с выбором будущей профессии. Теперь она будет
По возвращении домой Адель подала документы в колледж и без труда оказалась в числе студентов филологического факультета. Родители ее выбору удивились, но возражать не стали, а Адель впервые в жизни принялась учиться с удовольствием и азартом, видя в получаемых знаниях прекрасный инструмент для своей будущей блестящей карьеры.
Еще до окончания первого курса Адель Пристли получила этому наглядное подтверждение: несколько ее рассказов, написанных по свежим следам летнего путешествия, вошли в состав ежегодного литературного альманаха. Одна небольшая, но читаемая родителями Адель местная газета назвала мисс Пристли «литературной надеждой Техаса», а университетский журнал предложил ей постоянное место на своих страницах.
И это было только начало. Второй год обучения и ежедневной работы над оттачиванием писательского мастерства принес куда более существенные плоды. Крупный издательский дом Далласа выпустил повесть Адель Пристли «Родосские ночи» отдельной книгой, которая стала настоящей сенсацией в тесном литературном мирке промышленного мегаполиса. Об Арлингтоне заговорил весь Техас, имя Адель красовалось на первых полосах газет штата и интернет-изданий, интервью с ней звучали по радио и местным телеканалам. Критики хотя и обнаружили некоторые штампы в стиле и незначительную долю плагиата в содержании, в целом отнеслись довольно благосклонно к произведениям юной южанки и обещали поддержать ее последующие творения.
Теперь Адель не могла думать ни о чем другом. Шекспир, Моэм, Байрон, Уайльд, Шоу, Скотт, Диккенс, Уэллс, Хаксли, Голсуорси, Оруэлл – ее аппетиты не знали границ. Насытившись английскими классиками, она принялась за французских, итальянских, русских и, конечно, американских. Она разбирала по косточкам каждую удачную, меткую, точную фразу, пыталась запомнить наиболее яркие метафоры. Она набивала свой ум и память литературой так, как обжора набивает желудок разносолами – жадно и без особой щепетильности.
Всепоглощающий творческий порыв, подкрепленный жаждой славы и честолюбивым желанием доказать всему миру собственную исключительность, дал ожидаемые результаты. Новая книга мисс Пристли – на сей раз внушительных размеров роман – принесла ей ошеломляющий успех. Она сумела сыграть на таких тонких струнах читательских душ, о которых они сами, возможно, не подозревали. Искажение действительности в исполнении Адель Пристли оказалось настолько ярким, интересным и оригинальным, что читающая публика мгновенно определилась с новым кумиром. Издательства Форт-Уорта и Далласа завалили Адель предложениями; журналисты записывались в очередь на интервью с ней; несколько техасских компаний предлагали мисс Пристли рекламировать их товары. Она, говоря языком ее коллег по цеху, познала вкус успеха и сладость славы.
В течение трех лет после успешного дебюта волна известности вынесла имя мисс Пристли далеко за пределы провинциального города. Ее последний роман был признан лучшим в штате художественным произведением года, и крупнейшие издательства Далласа подумывали над тем, как заманчивее составить контракт, согласно которому
И Адель с упоением купалась в лучах славы. Для университетских модниц она стала иконой стиля, для преподавателей – образчиком старательной и талантливой ученицы, для издателей и рекламодателей – источником дохода. Единственное, чего не хватало Адель для чувства полной удовлетворенности жизнью, – это наличие возлюбленного.
Разумеется, красивая, молодая и успешная мисс Пристли не страдала от недостатка мужского внимания, но за ней увивались такие же провинциалы, как она сама, парни без шика, без лоска, без определенной цели в жизни и сколько-нибудь привлекательных перспектив. До сих пор ей не доводилось встречать настоящего, по ее представлениям, мужчину: сильного и стильного, с твердым взглядом и надежным плечом. Воспитание чувств, основанное на классической литературе, делает девушку совершенно недоступной для простых парней с нефтяных вышек А если девушка только что купила себе дом в престижном районе Арлингтона и наняла группу самых дорогих дизайнеров для его оформления в стиле прованс, – шансы у простых парней отсутствуют напрочь. И вот тогда в жизни Адель появился Стэнли Норт.
Нью-йоркский журналист, известный своими победами не только и не столько на литературном поприще, завоевавший славу джентльмена удачи в среде газетчиков и опытного ловеласа – у завсегдатаев бродвейских баров, покорил Адель сразу, с первого взгляда, мгновенно и основательно. Широкая самодовольная улыбка чувственного рта, перерезающая смуглое скуластое лицо, иссиня-черные волосы с падающей на лоб непокорной прядью, небрежная грация движений… Они познакомились в бизнес-центре на презентации ее очередной книги и с тех пор стали видеться каждый день: в ресторанах, клубах, на официальных и неофициальных приемах, в редакциях радио и газет.
Его внешность, не столь красивая, сколь подчеркнуто мужественная, в сочетании с вальяжностью сытого хищника и неизменной элегантностью, действовала на Адель, как и на большинство женщин, подобно магниту. Однако она вполне отдавала себе отчет, что в ее отношении к Стэнли Норту симпатия и заинтересованность сплелись с большой долей женского тщеславия и упрямым желанием проверить на опытном мужчине силу своих чар. Кроме того, поведение мистера Норта в глазах Адель выглядело весьма интригующим: он ни разу не попытался ее поцеловать, хотя она сама не единожды создавала ситуации, когда, как казалось, было невозможно этого не сделать. Но в то же время взгляд, каким Стэнли на нее смотрел, не оставлял ни малейших сомнений в определении его желаний. Это была игра, сложная и ужасно интересная, и Адель больше всего на свете хотела, чтобы она продолжалась.
А мистер Норт, в отличие от мисс Пристли, предпочитал не слишком задумываться над чувствами. Виды и планы на Адель у него действительно были, и весьма определенные, сформировавшиеся задолго до того, как он ее увидел, и к чувствам они не имели никакого отношения. Поначалу.
Как падкий на сенсации журналист, Стэнли Норт сразу почуял, что от имени молодой техасской писательницы веет деньгами. Его карьера, казавшаяся такой блестящей жителям Арлингтона, на самом деле медленно, но неуклонно катилась вниз. Прежде ему принадлежала целая колонка на первой полосе в рубрике «Новости и скандалы»; теперь его репортажи занимали последние страницы и попадали не в каждый номер. Но, несмотря на все это, жил Стэнли Норт на широкую ногу, соря деньгами, улыбками и женщинами, и отказываться от этой привычки ему не хотелось.