Город мечты
Шрифт:
Сейчас Брюхов был похож на того старого доброго декана, который во время учебы Дарьи любил отчитывать нерадивых студентов. Вспомнив это, она улыбнулась, и эта улыбка развеселила декана.
– Он сейчас в своем загородном доме, – сказал он. – Пойдем, я покажу тебе на карте, где это.
Дарья поднялась по деревянным ступеням и остановилась возле прикрытой двери с натянутой на ней сеткой от мух. Пахло краской и пиломатериалами. В глубине дома играла музыка.
– Ибрагим Давидович! – позвала Дарья своего бывшего лектора.
Без
– Эй, есть здесь кто? – робко спросила она, проходя в дом.
В нос ударил резкий запах краски. Кто-то явно затеял здесь грандиозный ремонт – вся мебель накрыта тканью, на полу свалены пиломатериалы.
– Ибрагим Давидович! – снова позвала Дарья.
– Да иду я, иду! – заворчал лектор, выбираясь из подвала по сломанной лестнице.
Никогда прежде Дарья не видела его в рабочем комбинезоне.
– Простите, – начала она, – я позвала вас несколько раз с крыльца, но вы, очевидно, не слышали, дверь оказалась открыта, поэтому я вошла…
– Ничего страшного, – Харченко прошел мимо Дарьи, не взглянув на нее. – Я почти закончил с подвалом и все равно хотел выходить, – он огляделся. – Этот дом требует капитального ремонта. Я купил его в двадцать семь и только сейчас решил уделить ему время. Проходите на террасу, это с другой стороны дома, а я пока переоденусь и заварю кофе.
Дарья поймала себя на мысли, что все еще чувствует себя нерадивым студентом рядом с Харченко. Как и когда-то лектор буквально искрился уверенностью и властью, отбивая всякую охоту перечить ему. Где-то в глубине души Дарья уважала этого человека, хотела стать когда-нибудь похожей на него.
– Красиво, правда? – спросил Харченко, выходя на террасу, где ремонт подходил к концу.
– Что именно? – растерялась Дарья.
– Вид, который открывается из окна.
– Вид? – Дарья растерянно проследила за взглядом лектора.
За окном не было ничего кроме бескрайнего кукурузного поля, уходящего за недосягаемую даль голубого горизонта.
– Это же просто поле! – опешила Дарья.
– И что?! – Харченко поставил поднос на стол и подошел к окну. – За окружившим нас модерном люди утратили воображение… Когда дует ветер, стебли кукурузы начинают раскачиваться, словно волны на море. Они плывут куда-то вдаль, за тот далекий голубой горизонт. В стеклянном городе такого не увидишь. Только проклятый синий цвет, который сводит с ума своей сочностью, да нейронные сети, разрывающие мозг ненужными информационными блоками, вызывая мигрень.
– Там не только синий цвет, Ибрагим Давидович.
– Конечно, там есть еще изумительные фонтаны, доктор.
Дарья вздрогнула. Тысячи раз она слышала, как ее называют доктором, но сейчас это было иначе. Она могла ошибаться, но в этих словах скрывалась гордость.
– Давай пить кофе, Дарья, не то оно остынет, – Харченко сел в кресло напротив своей бывшей студентки.
– Я рада, что вы узнали меня, – призналась Дарья.
– Это только твоя заслуга.
– Что значит – моя заслуга?
– Ты же сама попадаешь на обложки журналов, не я тебя там печатаю.
– Вы читали мои статьи? – Дарья почувствовала, как тревожно екнуло сердце.
– С первой и до последней, – сказал Харченко, глядя в свою чашку кофе. – Ты молодец.
– Я… – Дарья почувствовала, что краснеет.
Вся неприязнь, которую она некогда испытывала к Харченко, исчезла. Дарья знала, что он не льстил и не лицемерил, – доктор Харченко не умел этого делать: строгий и бескомпромиссный к себе и другим.
– Я бы выпил за твой успех, – задумчиво сказал Харченко, глядя на графин, принесенный вместе с кофе.
– Разве я могу отказать… – Дарья покраснела сильнее.
Коньяк обжог горло и согрел желудок. Харченко снова взял в руки чашку кофе и задумчиво уставился на кукурузное поле. Дарья последовала его примеру. Начинался закат. Красный диск солнца медленно опускался у горизонта в колышущееся кукурузное море.
– Ты все еще ставишь карьеру выше личной жизни? – неожиданно спросил доктор, продолжая любоваться закатом.
Дарья с грустью вспомнила одинокие бессонные ночи. Почему ее об этом спросил именно он? Харченко горько улыбнулся, сумев предугадать ответ.
– Так уж устроен мир, – сказал он. – Здесь можно что-то приобрести, лишь что-то отдав. И зачастую выбор встает между семьей и карьерой.
– Почему об этом говорите мне вы?
– Ты уже давно не мой студент, Дарья. Теперь, думаю, я могу назвать тебя своим другом.
– Что ж, в таком случае ответьте… – Дарья почувствовала волнение. – Что в этом мире приобрели вы?
– Этот дом, – не задумываясь, сказал Харченко.
– А как же карьера? Вы добились больших успехов.
– Я добился лишь места лектора в умирающем институте.
– Вы же практиковали, доктор, почему бросили то, ради чего были созданы? – этот вопрос Дарья хотела задать с первого курса.
– Я думаю, ты знаешь почему.
– Я бы хотела услышать это от вас.
– Боюсь, это не та история, о которой я люблю рассказывать, – сказал он. – Тем более что ты и сама прекрасно знаешь ее. Об этом кричал каждый студент моего факультета. Расскажи лучше, что привело тебя ко мне?
– Ваши знания, Ибрагим Давидович.
– Твои знания не многим меньше моих.
– Но меньше.
Они замолчали, и Дарья попыталась понять, о чем сейчас думает лектор: был ли он польщен ее словами, принял их как должное или же просто пропустил мимо ушей?
– Твое кофе сейчас остынет, Дарья, – сказал Харченко.
– Да, конечно, – она спешно сделала несколько глотков и поставила пустую чашку на поднос. – Видите ли, я сейчас наблюдаю за ходом беременности одной девушки, и то, что с ней происходит, ставит меня в тупик. Дело в том, что ее плод развивается ускоренными темпами. Собрав всю имевшуюся у меня информацию, я выяснила, что подобный случай был где-то в Европе, но об этом почему-то замалчивают. Я подумала, что, возможно, вы знаете об этом… – она запнулась на полуслове, увидев, как побелел лектор. – Что с вами? – испуганно спросила Дарья, вжимаясь в кресло, словно внезапный страх Харченко проникал и в нее, а дрожь становилась заразной.